– Я позвонил в магазин, ее завтра заберут, – сказал Сергей.
Надя судорожно вздохнула. На глаза опять навернулись слезы, очень захотелось нырнуть в уютный мир Славкиного детства, где все было понятно, где Сергей был привычным, милым и добрым.
– Где мои альбомы? – спросила Надя, осмотрев комнату.
– На помойке, – ответил Сергей. – Вместе с остальным мусором.
И пока Надя пыталась осмыслить то, что услышала, он еще многое успел сказать. О том, что так жить нельзя, о том, что она себя похоронила, что у нее есть живой ребенок и живой муж, которых она в упор не видит, а сидит целыми днями и упивается горем, которого нет.
– Надя, жизнь идет, оглянись ты вокруг! – заорал Сергей.
Но Надя не понимала слов. Ей показалось, что ее мир рухнул. Все, что она собирала по крупицам, все, ради чего она жила, было вынесено на помойку.
Она ушла в Славкину комнату, легла на его кровать, свернулась калачиком и замерла. Даже слез не было. Не было ничего.
*
Татьяна Павловна сказала:
– А мне-то что? Это твое личное дело, ты выбрал соревнования, а не подготовку к олимпиаде. Имеешь право.
То есть вроде как не обиделась. Но почему-то говорила, поджав губы, и на Славу все занятие не смотрела.
Слава сидел и тихо закипал. Ну почему, почему нельзя просто сказать? К чему все эти сложности? Тоня сидит и демонстративно смотрит в сторону, Роза пересела на последнюю парту. Виктуар весь урок отпускает свои плоские шуточки. Стоило Славе один раз ответить на вопрос Татьяны, как понеслось.
– О! Тебе не все мозги отбили? А почем нынче серебряная медаль? Ах да, с математикой у тебя плохо… Но ты можешь литературно описать процесс. Соперник нанес мне удар, сознание мое померкло, но я из последних сил…
Самое противное, что все смеялись, никто Виктуара не одергивал и вообще всем было наплевать на то, что Слава сидит тут же, в этом классе. Он собирался гордо уйти сразу после этого урока, но не удалось. Татьяна сказала, что школьная отборочная олимпиада будет вот прямо сейчас. И пропустить ее невозможно, потому что Слава давно в списках. А Виктуар ехидно заметил:
– Наверное, нам всем нет смысла идти, все медали у нас собирает только Славик. Я готов сдаться без боя.
– А я не готова идти на математику, – сказала Роза, – я лучше олимпиаду напишу.
– На район от школы отбираем пять человек, – объявила Татьяна Павловна.
– И мы их знаем, – сказала Тоня.
– А ты постарайся! – отбила классная.
– А я что? – засмеялась Тоня. – Мне тоже лучше, чем математика.
Славик стоял в дверях кабинета и чувствовал себя невидимкой.
*
Надежда обошла окрестные баки с мусором, но альбомов нигде не нашла. Видимо, успели увезти.
«Зачем он это сделал? – думала Надя. – Как он мог так со мной поступить?»
И возле очередной мусорки ее озарило: «А ведь у него любовница…»
Пазл сложился. Наверняка другая женщина у него давно. Просто пока Славка был болен, Сергей не мог уйти. А теперь может. И деньги он для «нее» копит, и вечерами он у «нее» торчит. Последнее время Сергей стал невыносим. Домой приходит совсем поздно. Со Славиком разговаривает, а на нее смотрит как на насекомое. С брезгливой жалостью. И противно, и убить жалко.
Надежда смутно помнила, как вернулась домой. У дверей квартиры ее ждал все тот же курьер-грузчик.
– Я за посудомойкой вашей, – сказал он с дежурной улыбкой. – Вы ее не распаковали?
– За посудомойкой? – Надя с трудом возвращалась к реальности. – Зачем?
– Вы же ее возвращаете, – объяснил грузчик. – Ваш муж звонил…
– Нет! – взвизгнула Надя. – Мы ничего не возвращаем! Все остается!
– Ага, – кивнул грузчик, – бывает. Тогда распишитесь, пожалуйста, тут и тут…
*
После того как альбомы исчезли, Надя попыталась их восстановить, но быстро поняла, что это невозможно. Слишком большая работа. И слишком больно ее делать. Надин мир схлопнулся до размеров ноутбука. Она целыми днями читала что-то в сети. На форум «зайчиков» заходить боялась. Вдруг Люська умерла, и они все так и винят ее, Надю? Она понимала, что такого ее психика сейчас не выдержит.
Она попыталась пообщаться со старой школьной подругой, но та, услышав, что Славик теперь здоров, так засыпала ее поздравлениями и восторгами, что Надя не решилась продолжать. Ребенок здоров, а она жалуется? На что? На то, что ей не дают установить посудомойку? Зато именно старая подруга раскрыла ей глаза на Сергея. Вернее, она подробно рассказала, как от нее уходил муж, и Надя все поняла. Все симптомы сходились.
Двое суток она прорыдала, но этого никто не заметил. Славка теперь после школы шел в свою комнату и запирался. На комп и телефон поставил пароль. Надя попыталась с ним поговорить. Он только бурчал: «Все норм!», а когда она решила встретить его из школы, чтоб посмотреть, с кем он дружит, он демонстративно перешел на другую сторону улицы и пропадал где-то несколько часов. На телефон не отзывался.
Сергей же приходил домой и утыкался одним глазом в компьютер, вторым в смартфон. Он бы не заметил, даже если бы она начала ходить по дому на руках. Она попыталась влезть в его смартфон, но ничего подозрительного там не нашла. Не смогла найти.
Потому что понятно, что все эти разговоры о том, что сайт у него украли, это все полная ерунда. Нашел ценность – сайт. Открыл бы новый, тоже мне проблема! Проблема в том, что у него любовница. Причем уже давно.
*
Сергей не сомневался, что коллеги-журналисты не пустят его заявление в эфир. Замнут для ясности.
Но он их недооценил.
В городских вечерних новостях на пятой минуте, сразу после Путина с Лавровым шел репортаж с пикета возле мэрии. Снято было умело: пара десятков нанятых «протестующих» выглядела огромной возмущенной толпой. В конце репортажа показали и самого Сергея. Он что-то неслышно говорил, решительно взмахивая руками, а закадровый голос пояснял, что «известный журналист Сергей Веселов, который и поднял общественность, не мог не прийти сегодня к зданию городской управы». И дальше в том же духе. Сергей только бессильно сжимал кулаки: прямого вранья не было, но в комбинации с закадровым текстом свирепый вид Сергея воспринимался однозначно: правдолюб пришел сражаться против оголтелых чиновников.
Одну его фразу даже пропустили в эфир: «Ничего я не боюсь! – заявил журналист Веселов с экрана. – Вам ясно?!»
И снова пошел голос за кадром, который уверял зрителей, что общественность не допустит и пора призвать к ответу зарвавшихся коррупционеров. Последний кадр репортажа был явной удачей оператора: в кадр попали одновременно и Сергей, и суровый священник. Теперь у каждого, кто в теме, не оставалось сомнений – журналист Веселов и церковь по одну сторону баррикад.
