О боже. Я сжала кулаки и стала дышать чаще. Я была вне себя от злости, а ноги словно налились свинцом.
Какого черта? Я ударила кулаком, и дверь с громким стуком распахнулась. Они оба обернулись на меня, застывшую в дверях.
– Фэллон! – мать стала картинно приводить себя в порядок.
Положив руку на сердце, она с сочувствием смотрела на меня.
– Фэллон, – Мэдок поднял руку в воздух и покачал головой, словно пытаясь остановить работу моей мысли. – Детка, это ничего не значит, понимаешь? Посмотри на меня.
– А я тебя предупреждала, милочка, – снова начала мать. – Мэдоку наплевать на тебя. Мы с ним…
– Нет никаких нас с вами! – взревел он, глядя на нее так, будто готов убить.
– Ну, тогда расскажи ей, – она отошла от стены. Ее лицо было спокойным, а голос – ровным. – Расскажи о том, что произошло в кинотеатре. Как ты целовал меня…
– Заткнитесь! – Мэдок в отчаянии подошел ко мне. – Фэллон, посмотри мне в глаза.
Что? Я опустила взгляд в пол, пытаясь понять, что происходит.
– Спроси его, – голос матери доносился будто бы издалека. – Я говорила тебе, Фэллон, что ему нельзя доверять.
Я закрыла глаза, чувствуя, что ноги становятся ватными.
– Фэллон, ничего не было! – донеслось до моих ушей. – Я к ней не притронулся. Это она меня поцеловала…
Я ненавидела внезапные повороты. И закрытые двери.
Я слышала, что они что-то говорят, но не разбирала, что именно. Я уже не чувствовала ног. Все, что ниже колен, будто онемело. Я попыталась напрячь мышцы, но не ощутила ничего.
Фэллон, мне неинтересна твоя жизнь.
Знаешь, как я привык называть тебя? Подстилка с доставкой на дом.
Я старалась дышать ровнее, но силы постепенно покидали меня. Глубокий вдох. Медленный выдох. Глубокий вдох. Медленный выдох.
Как он мог такое сделать? Как она могла?
Ты такая же шлюха, как и твоя мать.
Слова Мэдока раньше не ранили так сильно, потому что не были правдой. Так почему теперь они вызывали невыносимую боль?
Ты что, серьезно думала, что он тебя любит? Он использовал тебя!
Мне было дурно.
Подави эту боль, Фэллон. Проглоти ее. Подави эту боль, Фэллон.
Я услышала свое имя. Это был Мэдок. Он звал меня.
– Фэллон! Посмотри на меня!
Открой глаза! Что ты видишь?
Мои глаза распахнулись, и я увидела, что передо мной стоит Мэдок. Он держал меня за плечи с глазами, полными слез.
«Кто ты?» — раздался в голове папин голос с мягким ирландским акцентом.
Кто ты?
Я снова и снова сжимала кулаки. Мэдок поцеловал меня в лоб. Я моргнула.
Я не пытаюсь убить твоих демонов. Наоборот, мы с ними заодно.
Фэллон, именно поэтому Мэдок – хороший парень. Он умеет собирать осколки.
Я почувствовала его руки, обнимавшие меня. Он поглаживал меня по щеке большим пальцем.
Он умеет собирать осколки.
Еще хоть раз попытаетесь угрожать мне – и я пробью все стены на пути к Фэллон вашей головой.
Заканчивайте, святой отец. Она очень ждет поцелуя.
Мэдок.
Мое сердце сжалось. Он был моим. Он всегда принадлежал мне.
Мэдок. Мой Мэдок.
Я посмотрела ему в глаза и прочитала в них любовь, заботу, страх… Не отводя глаз, глубоко вздохнула.
«Какие бы волнения ни происходили на поверхности моря, они не потревожат спокойствия его глубин».
– Фэллон, пожалуйста, – умолял Мэдок, – послушай меня.
– Нет, – безапелляционно заявила я, опустив руки и подняв голову. – Замолчи, – я продолжила твердым тоном.
Я обогнула его и медленно, очень медленно подошла к матери, сложив руки на груди.
Мое лицо ничего не выражало, а голос был ровным.
– Тебе понадобится помощь адвоката, – я пустила в ход угрозу. – Мы с Мэдоком не отдадим этот дом тебе. У тебя почти не осталось союзников.
Наклонившись, я прошипела ей в лицо:
– Только попробуй встать у меня на пути. И. Ты. Об. Этом. Пожалеешь.
Не дождавшись ее реакции, я развернулась и пошла прочь из уборной, по пути схватив Мэдока за руку.
– Фэллон, позволь мне объяснить. Между нами никогда ничего не было. Она меня домогалась, и я…
Я остановилась посреди коридора и повернулась к нему лицом.
– Даже слышать ничего об этом не желаю. Мне не нужны никакие заверения и оправдания, когда дело касается тебя.
Обхватив руками его лицо, я прильнула к нему губами, а он заключил меня в такие крепкие объятия, как никогда прежде. Я принадлежала Мэдоку без остатка, и никто не в силах это изменить, особенно моя неуравновешенная мать.
Единственное, что для нее в жизни было действительно важно, – это деньги и власть. А я угрожала ей потерей и того, и другого.
Чем больше внимания я ей уделю, тем больше вероятность, что могут быть неприятные последствия. Так что. Больше. Никогда. У нас с Мэдоком вся жизнь была впереди.
– Я люблю тебя, – прошептала я.
Он коснулся лбом моего лба и с облегчением вздохнул.
– Слава богу. Ты так меня напугала.
Послышалось, как кто-то закашлялся, и я обернулась. Сердце едва не выскочило из груди.
– Папа! – ахнула я, выпустила Мэдока из объятий и напрыгнула на отца.
– Привет, малышка, – ответил он, закряхтев от неожиданности.
– С тобой все нормально? – спросила я и сделала шаг назад, чтобы рассмотреть его.
Его светло-каштановые волосы были зачесаны назад, а лицо – обычно гладко выбритое – заросло густой щетиной с проседью. На нем был черный костюм и классический галстук.
– Да, – он кивнул, поглаживая меня по плечам. – Извини, что напугал тебя.
У меня накопилось к нему столько вопросов, но я знала, что сейчас не время и не место. Да он и сам мало что мне о себе рассказывал. Отец мне доверял, но, видимо, считал, что лучше не посвящать дочь в свои темные дела. Можно подумать, я и без этого не понимала, что происходит.
– Сэр, я Мэдок Карутерс, – мой муж протянул ему руку. – Если вдруг вы меня не помните.
Насколько я знаю, они виделись всего раз. Но отец наверняка помнил Мэдока, особенно учитывая все произошедшее.
Он колебался долю секунды, прежде чем ответить на рукопожатие.
– Я помню. И уже знаю обо всем, – в его взгляде ясно читалось предупреждение. – Здесь самое лучшее место для подобных разговоров, и я много чего должен сказать вам обоим, но пока ограничимся вот чем, – он прищурился и посмотрел на Мэдока. – Ты ведь знаешь, какое бремя взял на себя, когда вступил в этот брак?
