Да, ухожу. А что мне делать, черт побери? Как сказать человеку, который хочет провести с тобой всю оставшуюся жизнь, что ты избавилась от вашего общего ребенка без его ведома? Мэдока это убьет. Так что взять и рассказать как на духу, что означает татуировка, я не могла. Еще рано.
Почему бы ему не спросить, например, о моей татуировке Out of Order
[11] или о надписи у меня на лопатке?
Прищурившись, я внимательно разглядывала капли у себя на стекле.
– Такая татуировка у каждого может иметь свое значение. Для меня это символ перерождения, – отчасти это было правдой, – который означает, что всегда нужно двигаться дальше. Выживать, как бы тяжело это ни давалось, – я повернулась к Мэдоку и пожала плечами. – А еще она показалась мне крутой. Такой ответ тебя устроит?
Вот. Надеюсь, на этом мы закрыли тему. По крайней мере, на сегодня.
Я обо всем ему расскажу. Когда-нибудь. Как только смогу. А сейчас мне просто нужен спокойный вечер в его обществе.
Нужно было сменить тему, отвлечь его.
Закашлявшись, я заговорила:
– Ты никогда не спрашивал, что за надпись у меня на спине.
Убедившись, что его взгляд прикован к моим рукам, я сняла футболку через голову.
Мэдок округлил глаза, уставившись на мой голый торс, прикрытый только кислотно-розовым кружевным лифчиком.
– Не забывай смотреть на дорогу, – низким, чувственным голосом напомнила я.
Он моргнул и уставился в лобовое стекло.
– Фэллон, я за рулем. Это не круто.
Улыбка заиграла в уголках моих губ, когда я увидела, с какой силой он вцепился в руль.
– Видишь? – я повернулась к нему спиной и показала вертикальную надпись, тянущуюся от плеча до самого низа лопатки: «Какие бы волнения ни происходили на поверхности моря, они не потревожат спокойствия его глубин». Это любимая цитата моего отца.
Я почувствовала, что меня повело, потому что Мэдок не смог удержать ровно руль, но понимала, что смеяться сейчас – очень плохая идея. Мне нравилось, как он на меня смотрит, и мне хотелось его отвлекать.
– А еще… – я приподнялась над сиденьем и стянула с попы штаны вместе с носками и обувью, – у меня есть одна вот здесь.
Я показала на изображение трилистника на бедре.
– Фэллон! – заорал Мэдок, дернув руль напряженными руками, на которых была видна каждая мышца, чтобы выровнять автомобиль. – Иди к черту.
Я улыбнулась про себя и максимально опустила спинку сиденья. Стекла в машине у Мэдока были без тонировки, а мы были пока в городе, так что любой мог увидеть меня в одном белье.
– Что-то не так? – прошептала я, невинно хлопая глазками.
Он ответил, не разжимая зубов:
– Такими темпами мы за десять минут домой не доедем. Ты серьезно собираешься продолжать?
Взглянув на него, я заложила руку за голову и закрыла глаза. Облизнув губы, я нашарила языком маленький серебристый шарик и зажала его между зубов. В глазах Мэдока вспыхнул огонь. Скорее всего, я была красная как рак, но мне было все равно.
Что может быть приятнее, чем смотреть на то, как он вжимается руками в руль, стараясь вести машину ровно, и не может оторвать глаз от моего тела?
– Мэдок, – ворковала я, повернувшись на бок и подложив руку под голову. – Я хочу, чтобы ты трахнул меня прямо в машине.
Его глаза вспыхнули, он весь замер, а машина продолжила ехать будто сама по себе. Опомнившись, он схватил руль, резко переключился на шестую передачу и повернул к выезду из города.
Прежде чем я успела опомниться, небо затянуло тучами, дождь полил как из ведра, а мы уже стояли припаркованные на тихой проселочной дороге, где нам предстояло провести ближайший час.
Глава 27
Мэдок
Когда я учился в старшей школе, то все время старался понравиться людям. Брал пример с отца. Во многом подражал Джареду. Следовал нормам.
Но когда копируешь других, перестаешь развиваться. Дни летят, проходят годы, а ты так и не сделал в жизни ничего стоящего. Мой отец был живым тому подтверждением. Он всю жизнь работал и скрывал свои отношения с женщиной, которую любил, но попросить руки которой не решался, и ради чего? Чтобы на его похороны пришел весь город, а роскошный дом и землю унаследовал сын, которому он был едва ли не чужим человеком?
У отца ничего не было. По крайней мере, пока.
Я знал, что он меня любит, и в этом отношении я был куда счастливее, чем Джаред и Джекс. Но я ни капли не стремился быть на него похожим. У меня были приятные воспоминания, связанные с ним, но, если честно, я не знал, как бы отреагировал, если бы его внезапно не стало.
Эта мысль нередко мучила меня по ночам.
Отец знал, чего хочет, но ему не хватало решительности этого добиться. И я не желал мучиться от подобных сожалений в старости.
Оглядевшись, я увидел Фэллон. Она спала рядом со мной, свернувшись клубочком. На ней были маечка и пижамные шорты, а одеяло доходило только до талии. Она подложила руки под голову, ее волосы были беспорядочно разбросаны по подушке. Она казалась такой слабой и беззащитной.
От этой мысли мой рот скривился в улыбке, потому что Фэллон отнюдь не была такой.
Но это совершенно не мешало мне наслаждаться картиной. Я прислушался к ее ровному дыханию, и сердце стало биться спокойнее.
Схватив телефон с прикроватной тумбочки, я посмотрел на время. Было еще только девять вечера. После поездки в скейт-парк и внеплановой остановки по пути домой мы были ужасно уставшие. Так что еле дошли до моей комнаты и завалились на кровать, даже не попробовав жаркое, которое Эдди оставила для нас в духовке.
Телефон завибрировал. Я поднял его над головой и открыл сообщение от Джекса.
Можешь подъехать? Один.
Один? Видимо, он нашел что-то на маму Фэллон, но почему я должен был приехать именно один?
Буду минут через 20.
Повернувшись на бок, я растормошил Фэллон.
– Детка, – прошептал я, проводя дорожку из поцелуев от ее щеки до уха, – мне нужно на часок отъехать. Я скоро вернусь.
Сжав губы, она застонала. А потом вздохнула и сказала заспанным голосом:
– Окей. Захватишь газировку на обратном пути?
И снова отключилась, а я тихонько засмеялся.
Минут через пятнадцать я подъехал к дому Джекса. Дождь продолжал лить, но уже не так сильно, и я был рад увидеть, что во всем доме горит свет.
Значит, Кэтрин дома.
Его «мама» – я точно не знал, как ее называть, – проводила много времени с моим отцом, но я слышал, как она настояла на том, чтобы он приезжал к ней, чтобы она могла больше времени проводить с Джексом. Интересно, как отец отнесся к тому, что ему предстояло обзавестись еще двумя сыновьями, пусть и неродными. Ему со мной одним-то было непросто.
