Когда Джаред уехал в колледж, Джексу досталась его спальня, а соседнюю комнату он стал использовать как свой «кабинет». Когда входишь туда, чувствуешь, что попадаешь в мобильный штаб ФБР. Там всегда полумрак: комнату освещают только экраны. Вокруг полно переключателей и всяких проводов, развешанных по стенам и разложенных по полу. На стене висит шесть огромных сенсорных мониторов (два ряда по три штуки), а седьмой стоит на штативе и используется для того, чтобы контролировать остальные. А еще там есть три длинных стола с кучей всякой непонятной электроники, которая непонятно как работает, компьютером и ноутбуком.
Когда в прошлом году я спросил его, зачем все это, он ответил, что много играет в видеоигры.
Это так, но дело тут явно не в играх. Для них не нужно такое навороченное оборудование.
Но, учитывая положение, в котором мы с Фэллон оказались, я был рад, что у Джекса есть такие возможности. Он мог даже подделать документы, по которым меня, например, экстрадировали бы в Судан, чтобы я смог предстать перед судом за измену королю – или кто там у них правит, – только он был на моей стороне. И это было мне, безусловно, на руку.
– Ого.
Как только мы вошли в комнату, Фэллон встала как вкопанная, поэтому я на нее налетел и, чтобы сохранить равновесие, приобнял ее рукой за талию, которую скрывала серая футболка, давая время переварить увиденное.
Все было в точности так, как я помнил, но это было трудно представить даже мне. Все экраны были включены. На парочке из них строка за строкой появлялся код, в котором я ничего не понимал, на остальных были открыты веб-страницы, документы и мессенджер. Я несколько раз моргнул: мой мозг был перегружен. Как Джекс каждый день смотрел на все это многообразие и не путался?
– Джекс… – беспокойным и сильно озадаченным голосом начала Фэллон.
Он обошел комнату, выключая на ходу мониторы и не глядя в нашу сторону.
– Не спрашивай, если не хочешь, чтобы я соврал тебе, – ответил он, словно прочитав ее мысли.
Она круглыми глазами посмотрела на меня.
– Ладно, – шепотом выдавила она из себя.
– Эй, парень. Мне нужна твоя помощь, – я заметил на одном из столов бумагу и ручку и подошел к нему. – Можешь пробить одно имя? Патрисия Карутерс, – я записал имя, а также все возможные фамилии и телефон. – Ее можно также найти под именами Патрисия Пирс и Патрисия Фэллон. Посмотри полицейские записи, данные по кредиткам, прошерсти круг общения, выясни, где и с кем она бывает…
Я протянул ему клочок бумаги.
– Патрисия Карутерс. Эта же твоя приемная мать, верно? – спросил он, поглядывая то на Фэллон, то на меня.
– Это моя мама, – вступила в разговор Фэллон и, взглянув на меня, продолжила. – Джекс, прости, что мы тебя втягиваем, но она заходит слишком далеко с этим разводом. И мы очень хотим посмотреть, что ты сможешь, – она виновато пожала плечами, – на нее найти. Чтобы убедить ее, что пора остановиться, понимаешь?
Джекс вдумчиво посмотрел на нас с Фэллон, а затем кивнул.
– Дайте мне пару часов времени.
Забрав Лукаса, мы заехали перекусить, а потом направились в скейт-парк. Еще в ресторане, когда Лукас захотел в туалет, я пошел с ним и стоял у двери, как охранник, чтобы никто к нему не вломился. Он никогда не катался на скейтборде, и я хотел удостовериться, что он не проболтается, ведь для Фэллон это должно было стать сюрпризом, и, если честно, я не знал, как она воспримет идею. Так что решил застать ее врасплох.
Ведь проще попросить прощения, чем спрашивать разрешения, верно? Это мой девиз.
Пока мы ехали, телефон надрывался в кармане. Я нащупал сквозь штаны кнопку выключения и вырубил его.
Фэллон посмотрела на меня, прищурилась и указала глазами на карман. Я взял ее за руку.
– Перестань на меня пялиться.
Она закатила глаза.
Весь последний час мне названивали и написывали мама с папой. И я знал, почему. Но я не хотел, чтобы Фэллон беспокоилась на этот счет.
Они знали, что мы вместе. Я отлично понимал, откуда у них эта информация.
И ни капли не винил Эдди за то, что она им рассказала. Она ни за что бы не выдала нас по собственному желанию. Наверно, кто-то из них сам позвонил ей и спросил, где я и чем занимаюсь. Эдди не стала бы лгать, да и не должна была.
Моя мама жила черт-те где, в Новом Орлеане. Можно было не переживать, что к вечеру она может заявиться в Шелберн-Фоллз.
Отец, напротив, мог нас проведать.
И тогда мне пришлось бы бороться за свое счастье. Я бы ни за что не оставил Фэллон. Она гладила меня по коленке, а я взглянул в зеркало заднего вида на Лукаса, качавшего головой под музыку из плеера. Пацан так вымахал. У него выросли волосы, которые уже закрывали уши. За последние четыре месяца он подрос сантиметров на пять.
Фэллон крепче сжала мою руку. Я посмотрел на нее краем глаза. Она заметила, что мы свернули в сторону «Ирокез Мендозы».
Шестеренки у нее в голове закрутились, и она нахмурилась.
Я закусил губы, чтобы не выдать, что улыбаюсь, протянул руку и потрогал ее между ног.
– О чем ты думаешь?
Она обеими руками вцепилась в мою ладонь.
– Прекрати! – одними губами произнесла она, поглядывая через плечо на Лукаса.
Он продолжал трясти головой и смотреть в окно.
Я стал поглаживать ее и выводить пальцами круги. Так она хотя бы точно не будет злиться на меня за то, что привез ее в скейт-парк.
Продолжая смотреть на дорогу, я стал гладить ее по внутренней стороне бедра, постепенно надавливая все сильнее.
Взглянув на нее, я прошептал:
– Сегодня ночью тебе не поздоровится. Вот увидишь.
Она сжала губы и оттолкнула мою руку.
Улыбаясь, я перевел глаза на дорогу и резко затормозил.
– Великолепно! Мы на месте! – закричал я, одновременно поставив машину на ручник и вынимая ключ из замка зажигания.
Мы с Лукасом вышли из машины, обошли ее и полезли в багажник за скейтбордами. Утром я заблаговременно прокрался в подвал, где они хранились за рампой, и забрал их.
А еще я заметил, что коробки были вынуты из-под пианино, а вещи Фэллон разбросаны по полу. Но она не заводила об этом разговор, и я решил тоже не пускаться в объяснения. Так что мы оба избегали разговоров о том, что вся ее жизнь последние два года хранилась в этих коробках в целости и сохранности.
– Фэллон! – позвал я. – Хорош строить из себя хрен знает что, давай к нам!
Передняя дверь распахнулась.
– Мэдок! – заорала она. – С нами же ребенок! Следи за языком.
Я саркастично поднял бровь и посмотрел на Лукаса.
Он покачал головой и пробормотал:
