Он почесал переносицу.
– Фэллон, вы же тогда были детьми. Это было слишком. Все произошло слишком быстро и далеко зашло. А ты мне всегда нравилась.
– А вот вы мне – нет, – парировала я. – Чувство вины, тоска, наплевательское отношение взрослых – все, что мне досталось. Мне никогда не забыть весь тот ужас, который случился потом.
Он растерянно прищурился.
– А что случилось потом?
Я перестала хмуриться. Он что, ничего не знает?
Ну конечно. С чего бы моей матери ему об этом рассказывать?
Я покачала головой, игнорируя вопрос. Да кому какое дело? В любом случае едва ли бы он встал на мою защиту.
– Здесь все фотографии с Кэтрин Трент, которые у меня есть. Никаких электронных копий.
Он моргнул.
– И ты так просто отдаешь их мне? Шантаж так не работает.
– Это не шантаж, – усмехнулась я. – Не судите всех по себе. Я знала многих плохих людей и именно поэтому уверена, что вы сделаете то, о чем вас просят. Если вы сдержите слово, все так и останется в секрете.
Карутерс знал, кто мой отец, и представлял мой возможный круг общения. Я бы никогда не прибегла к помощи тех людей, чтобы кому-то отомстить, но он не мог быть в этом уверен.
Мистер Карутерс поднял глаза на меня и спросил:
– Откуда мне знать, что я могу доверять тебе? Нельзя, чтобы имя Кэтрин втоптали в грязь.
– Я никогда вам не врала, – напомнила я, развернулась и направилась к выходу.
– Фэллон! – наши взгляды снова встретились. – Я прекрасно знаю свои сильные стороны. И об ошибках, которые совершил, тоже не забываю, – он встал и засунул руки в карманы. – Я не уделял внимание ни женам, ни сыну и редко интересовался чем-нибудь за пределами зала судебных заседаний, – он устало вздохнул. – Но, что бы ты ни думала, я люблю Мэдока.
– Верю, что любите.
– Может, это не так уж плохо? – он прищурился, внимательно изучая меня. – То, что мы живем в разных городах? После всего, что произошло, разве ты не согласишься, что это пошло ему только на пользу? Неужели тебе и вправду было так больно?
Больно. Я сжала зубы, и в моих глазах сверкнула ярость. Неужели он никогда никого не любил по-настоящему?
Я перешла практически на шепот.
– О, мне было больно! Было больно, когда меня отослали от него подальше и не дали даже попрощаться. Было больно, оттого что я не могу увидеться с ним или просто поговорить. Было больно, потому что мать годами не звонила мне и не звала домой на каникулы. И еще было больно, когда я втайне вернулась через несколько месяцев и обнаружила рядом с Мэдоком другую девушку, – расправив плечи, я пристально посмотрела ему прямо в глаза. – Но больнее всего было, когда мать насильно притащила меня в клинику, в ту маленькую комнатку, где я находилась совершенно одна, пока машина выскабливала моего ребенка.
Его глаза расширились, и у меня не осталось никаких сомнений, что он не знал об этом.
Я кивнула и резким тоном добавила:
– Да, это было, пожалуй, самое ужасное.
Развернувшись, я вышла из кабинета, стараясь не думать о том, насколько убитым горем выглядел Джейсон Карутерс перед тем, как закрыть лицо руками.
Глава 14
Мэдок
– Мэдок!
Я открыл глаза, поморгал, прогоняя сон, и резко сел на кровати, увидев, что на меня уставилась Эдди.
– Эдди, какого черта?
Слава богу, я был прикрыт!
Положение было чертовски неловким. Эдди не видела меня голым с тех пор, как в прошлый Новый год, напившись, я прыгнул в бассейн с ледяной водой на спор с Тэйт.
– Где Фэллон? – спросил я, оглядываясь по сторонам.
– Милый, не знаю, что происходит, но Фэллон уехала, а твой отец ждет тебя внизу и хочет поговорить с тобой прямо сейчас.
Кивнув, она посмотрела на меня с таким видом, что сразу стало понятно, что стоит поторопиться.
Вот дерьмо. Я отбросил одеяло и выскочил из комнаты. За спиной послышалось недовольное цоканье Эдди. Ей была не по душе моя беготня по дому в чем мать родила.
– Куда поехала Фэллон? – крикнул я, забежав к себе в комнату и захлопнув дверь в коридор.
– Понятия не имею. Когда я встала, ее уже не было.
Нет. Нет. Нет. Я быстро натянул трусы, джинсы и футболку, а потом крепко зажмурился и покачал головой. Затем, хватая носки и ключи, четко осознал, что не собираюсь тратить много времени на разговоры с отцом.
Нужно было найти ее и притащить обратно, хоть бы и за волосы, если она будет сопротивляться. Что это, вообще, за хрень?
Сбежав вниз по лестнице, я подобрал ботинки там же, где бросил вчера, и вошел в кабинет отца.
– Где Фэллон? – с вызовом спросил я, плюхнувшись на стул напротив его стола, надевая носки и туфли.
Отец сидел на краю стола с бокалом виски в руке. Сначала я глазам своим не поверил. А потом забеспокоился. Отец был из тех, кто всегда держит ситуацию под контролем. Если он пьет с самого утра, тогда… даже не знаю, что тогда. Никогда не видел его утром с выпивкой в руках.
– Она уехала.
– Куда?
– Не знаю. Она уехала по своей воле, Мэдок. И ты сейчас никуда не поедешь. Нам нужно поговорить.
Завязав шнурки, я горько рассмеялся.
– Говори, что хотел сказать, и побыстрее.
– У тебя не может быть никаких отношений с Фэллон. Это просто невозможно.
Такая прямота сбила меня с толку. Видимо, он знал, что мы снова взялись за старое. Но нужны ли мне самому эти отношения?
– У тебя за спиной два распавшихся брака. Кто ты такой, чтобы давать мне подобные советы?
Он протянул руку, взял со стола папку и ткнул ею меня в грудь.
– На, взгляни.
Я вздохнул, но все равно открыл ее.
Господи.
Внутри были фотографии отца и мамы Джареда, Кэтрин. Много фотографий. Пульс стал эхом отдаваться в ушах. Вот они вместе входят в его квартиру, вот обнимаются и целуются у окна, вот он открывает перед ней дверь машины и подает руку.
– У тебя роман с мамой Джареда?
Кивнув, он слез со стола и, обойдя его, сел в кресло.
– Мы сходимся и расходимся вот уже восемнадцать лет. Так что не надо мне рассказывать, каково это – желать чего-то, что не можешь получить. У нас с Кэтрин очень долгая и тяжелая история. Мы просто встретились в неудачное время, но любим друг друга и собираемся пожениться.
– Ты серьезно? – ахнул я и засмеялся. – Что за бред?
Я не мог поверить собственным ушам. Мой отец и мама лучшего друга встречаются и собираются пожениться. И он говорит об этом с таким видом, будто мы погоду обсуждаем. Да, этот мой чертов папаша, он такой. Делает, что ему вздумается. А ты либо миришься с этим, либо нет.
