— Хороший конь, — совершенно искренне сказала я Виктору, когда он галантно открыл передо мной дверь своего автомобиля. — Но не уверена, что на нем имеет смысл торчать в столичных пробках.
— Для пробок у меня другие машины есть, — пожал плечами Виктор.
М-дя, сегодня, похоже, намечается вечер понтов. Не ожидала такого от с виду вменяемого мужика! Ну, посмотрим, что случится дальше.
Дальше была поездка по Москве, понемногу встававшей в ежевечерние пробки. Говорили мы в основном о Васеньке и его здоровье. Виктор сказал, что парню повезло: да, травма составная, очень тяжелая, но врачи божились, что им удалось собрать все в кучу. Теперь требовалось лишь одно — чтобы куча снова срослась в единый и неделимый организм. В Склифе не видели для этого непреодолимых препятствий, однако все равно осторожничали в прогнозах.
Я спросила и о самочувствии старшего Студнева. Виктор ответил, что Анатолий Алексеевич пришел в себя, собрался с силами и строит врачей, попеременно стращая их кнутом и суля пряники.
Я посоветовала отблагодарить хирурга — кажется, его фамилия Мальцев, — который оперировал Васеньку. Виктор ответил, что Студнев-пер это уже сделал — и не поскупился.
— Толик не пропащий, — словно извиняясь, сказал Виктор. — Просто его среда заела, вот и все.
— Вас же она не заела, — ответила я, не испытывая к любителю рукоприкладства ни малейшего сочувствия.
— Я не оттуда.
— А откуда же? — Я почему-то начинала злиться. — Ваш автопарк вам в подарок достался? От доброго волшебника?
— Нет, машины я покупал на свои деньги. Тут другое… — Он задумался, подбирая слова. — Еще в самом начале приватизации Толик сумел заполучить очень лакомые куски госсобственности. С тех пор его жизнь — это налаживание контактов с чиновниками ради всевозможных льгот для своего бизнеса. Сами понимаете, подобное времяпрепровождение никому не идет на пользу.
— Понимаю, но вашего друга это все равно не оправдывает. А сами-то вы чем заняты?
— Я программист. Начинал в первой половине девяностых — ох, как же мне Толик тогда помог! Без его денег и его изворотливости я бы пропал. Впрочем, по нашим российским меркам меня, считай, и не прессовали: ни чиновники, ни тем более братки не понимали, какой прок может быть от программ. Пользуясь их наивностью, я и раскрутился. Когда власти и криминал спохватились, у меня уже была процветающая фирма по производству программного обеспечения для банков. Как только на нее насели всерьез, я закрыл все дела в России и перерегистрировал дело за границей. Офис наш вместе со всеми сотрудниками переехал в Италию — обожаю эту страну! Вернулся совсем недавно… — он закусил губу.
Я подумала, что возвращение Виктора как-то связано с несчастьем, случившимся с его женой и дочерью, но уточнять не стала. Момент был явно неподходящий, тем более что мы уже приехали.
Вход в Измайловский парк — по-моему, одно из самых странных мест в Москве. Лес и город там разделены рельсами — открытой веткой метро. Люди, прибывающие на «Измайловскую», на одной стороне перрона видят дома, школу, ярмарку и машины, а на другой — сплошную стену деревьев. Два мира — выбирай, какой тебе по вкусу!
Из города в лес можно пройти лишь по мосту, проложенному над рельсами. Люди идут — а у них под ногами едут поезда цвета морской волны.
Очень похожий мост есть и в моем родном городе, только проложили его, разумеется, не над открытой веткой метро (у нас и подземного-то нет), а над железной дорогой. В детстве я часто бывала там с подружками. Они говорили, что если встать точно над проезжающим поездом, то можно загадать желание. Я так и поступала.
Сбылось многое — престижная работа, деньги, путешествия. Сохранить живую душу не удалось — но об этом я и не просила. Вообще не предполагала, что человек может потерять душу… Так что, направляясь в Измайловский парк, я никогда ничего не загадываю над поездами. Очень хорошо знаю: желания иногда исполняются, но, увы, совсем не так, как мы хотим.
Не стала я загадывать и в этот раз. А когда мы спустились в лес — ох, какой же там воздух! — Виктор подал мне руку. Я ее приняла: желание клиента — закон.
Ощущение было странным. Мне, разумеется, и раньше приходилось ходить под руку с мужиками — но всегда возникало чувство, что это не они ведут меня, а я их.
А вот Виктор действительно меня вел. Опираться на него оказалось легко и удобно.
Некоторое время мы шли, перебрасываясь ничего не значащими словами, словно мячиком. Это было приятно и забавно, но я понимала: мой спутник сейчас не развлекается, а готовится к главному. К тому, ради чего меня и пригласил.
Хэштеги #напряженное_ожидание#провокация. Впрочем, в присутствии Виктора мне почему-то не хотелось по своей извечной привычке расставлять хэштеги. Даже не знаю, в чем дело, наверное, в том, что он как-то никак не влезал в стандартные параметры Instagram, как фотка слишком большого размера.
Я ожидала самых разных вариантов, включая весьма… неэстетичные. Однако Виктор сумел меня по-настоящему удивить.
— Вам никогда не хотелось совершить побег? — вдруг спросил он.
Я про себя выругалась: блин, мне не хватало в жизни только одного — натолкнуться на лидера секты самоубийц! Все остальное есть, как говорится…
Я уже открыла рот, собираясь прямо сказать гнусному провокатору, что о нем думаю, как вдруг поняла: Виктор имеет в виду совсем другое. Он спрашивает, не мечтаю ли я начать новую жизнь.
— Мне некуда бежать, — ответила я спокойно. — Ни прошлое, ни воспоминания не исчезнут после выхода в отставку и смены адреса. Человека, который всю сознательную жизнь провел в клетке, свобода не обрадует, а напугает. Да, меня окружает грязь, но это единственное, что я знаю… Денежный вопрос тоже важен. По меркам моего родного города я невероятная богачка. Но мне лучше всех известно, сколько стоит жизнь, к которой я привыкла. А инфляция не стоит на месте, и с каждым годом деньги дешевеют. Зарабатывать по-другому не умею, так что буду рвать пупок здесь, пока на меня есть спрос… — я отвернулась, пытаясь проглотить очень некстати подступивший к горлу комок.
— Понятно, — кивнул Виктор. — Проблем у вас две: психологическая и финансовая. В решении первой я помочь не могу, так как не специалист, а вот со второй все проще. Если бы вам пришлось уйти из бизнеса на год, в какую сумму вы бы оценили убыток?
Я не стала говорить, что при временном уходе из бизнеса потери состоят не только из прямых убытков. Гораздо важнее в данном случае утрата прежних деловых контактов: восстановить их очень трудно — а иногда просто невозможно. Не сомневаюсь, Виктор это знает и без моих объяснений. Так что, взвесив все, я назвала сумму, несколько превышающую мой доход за пять лет. Срок был выбран не случайно: сейчас мне двадцать шесть, а перевалив за тридцатник, я вряд ли останусь хоть кому-то интересна.
— То есть, получив данную сумму, вы согласитесь ровно год не принимать никаких предложений по работе? — уточнил Виктор.
