— Может быть, не в богатстве дело — а в том, что Лена не может жить во лжи?
— О чем ты говоришь?! — Студнев снова начал заводиться. — Я о Ленке забочусь всем на зависть! Без скандалов выделяю деньги на любые прихоти: косметология, шмотки, путешествия. На каждый праздник дарю драгоценности — причем не ширпотреб, а настоящие. Не понимаю, чем она недовольна.
— Я говорю о том, — вздохнул Витек, — что драгоценности и деньги ты Леночке даришь, а себя — нет. Хотя не уверен, что в тебе осталось хоть что-то, что можно подарить жене.
— А что я могу?! — Студнев-пер перешел в атаку. — Мы женаты слишком давно! Да, огонь чувств ушел, и я не хочу врать, что это не так. Но я по-прежнему уважаю Лену и забочусь о ней.
— Но вы ее больше не любите, — не выдержала я. — Если бы любили — ваша жена не пила бы. Любовь не заменят никакие деньги — уж я-то знаю.
Старший Студнев взглянул на меня, словно на говорящего таракана, и, кажется, вознамерился обматерить — но не успел, потому что снова вмешался Виктор:
— Вероника, вы абсолютно правы. Другое дело, что если любовь ушла, то ее не вернешь, даже если очень захочешь. У Лены, в конце концов, всегда есть выбор: она в любую минуту может развестись.
— Вы думаете, это так легко — разрушить жизнь, которая создавалась десятилетиями? — не выдержала я.
— Это трудно, — вздохнул Виктор. — Но жизнь вообще редко бывает легкой. А люди делятся на тех, кто пасует перед трудностями, и на тех, кто их побеждает.
— Тогда какие у тебя ко мне претензии, друг? — просиял Студнев-пер. — Ленка сама виновата в своих бедах. Я тут ни при чем!
— Моя первая претензия, — вздохнул Витек, — заключается в том, что ты не пытаешься помочь жене, которая много лет была тебе надеждой и опорой. Ты просто откупаешься от ее проблем, но деньги в таких обстоятельствах ничего не решают.
— А что я могу?!
— Не знаю. Это ты у себя должен спросить, а не у меня: Леночка ведь твоя жена. Ты лучше всех знаешь, как ей помочь… Но гораздо хуже твоего отношения к Леночке то, что ты сделал с Васькой. Только по твоей вине он сейчас находится между жизнью и смертью.
Я чуть со стула не упала. Сама-то я так же думала, но не ожидала, что Витек придет к тем же выводам и выскажется настолько прямолинейно. И не было ни тени сомнений, что он говорит абсолютно искренне.
Народный избранник тоже офигел от слов друга и заорал во всю мощь своей глотки:
— Да как ты смеешь?! Я… для Васьки… все… Ради него только… И деньги, и школа, и академия — ничего не жалею для сына! Чтобы жил в свое удовольствие, чтобы радовался, чтобы ни от кого не зависел…
Мне было что сказать по данному вопросу, но первым успел Виктор — да так, что я чуть не зааплодировала:
— Не передергивай, Толик. Ты хотел, чтобы сын жил не в свое, а в твое удовольствие. Проще говоря, стал именно таким, каким ты хотел его видеть. Но парень не соответствовал твоим ожиданиям и хотел жить по-своему. Тогда ты его сломал… У Леночки по-прежнему есть шанс вырваться из-под твоего гнета: она познакомилась с тобой уже взрослой и имеет опыт самостоятельной жизни. А вот Ваську ты ломал с раннего детства, и у бедняги не хватило сил тебе противостоять. Проблема в том, что все твои усилия по переделке сына не только бесполезны, но и очень вредны. Если сломать, скажем, березку, она не превратится в яблоньку. Это будет сломанная березка, и все…
Старший Студнев покраснел так, что я испугалась, как бы его не хватил удар:
— Да как ты смеешь?! Не было, нет и не будет более заботливого отца, чем я! Любые игрушки, навороченные гаджеты, лучшие репетиторы, дорогущее шмотье, путешествия, «Феррари» на заказ — все для Васьки!
Тут уж я не выдержала:
— А еще вы запретили Васе заниматься бальными танцами, хотя они ему очень нравились. Но вы решили, что это не по-мужски, — и отправили сына в секцию восточных единоборств. А он их ненавидел! За покорность вы платили Васе очень щедро — сами только что перечислили все отступные. Но когда человек не может заниматься тем, что ему нравится, — никакие шмотки и «Феррари» не принесут счастья.
Если бы взгляд мог убивать, я бы немедленно свалилась мертвая прямо на пол забегаловки. Депутат явно вознамерился перейти от взглядов к действию, но снова вмешался Виктор:
— Вероника, спасибо за информацию! Этого я не знал. Да, теперь многое стало понятнее… После возвращения в Россию я почти сразу заметил, что Васька какой-то странный — словно бы чем-то пришибленный, испуганный. Но мне очень хотелось верить, что хотя бы у друзей все хорошо… — Виктор закусил губу, и я задумалась, что случилось с его второй женой и дочерью. — Вот и тешил себя иллюзиями. А когда спохватился — сын лучшего друга уже оказался в реанимации… Что ж, лучше поздно прозреть, чем никогда. Кроме меня, Толик, тебе ведь все равно никто не скажет правду…
Студнев-пер за время этой речи, как ни странно, взял себя в руки и заговорил спокойно и жестко:
— Витька, я все понял. Тебе тоже сносит крышу от тревоги за Ваську, вот ты и делаешь из мухи слона. Когда хоть немного придешь в себя — поймешь, что в случившемся с моим сыном виноват не я, а эта вот… — он охарактеризовал меня, пожалуй, самыми грязными словами из всех, что звучали нынешней ночью. — После знакомства с ней Васька словно с цепи сорвался… Выслушай меня! Я расскажу тебе правду.
— Ты ошибаешься в главном, — и голос, и взгляд Виктора были очень жесткими. — Да, я действительно тревожусь за твоего сына, но стараюсь сохранять ясность мышления. А с тобой я знаком тысячу лет — и вполне представляю, как ты можешь давить тех, кто слабее.
— Я на Ваську никогда не давил! Это все она! Выслушай ме…
— Насчет выслушать — идея хорошая. Вероника, я уже понял, что вы не чужой человек для младшего Студнева. Пожалуйста, если не очень устали, расскажите, как вы познакомились с ним и как развивались ваши отношения.
— Ты совсем рехнулся?! — Я снова испугалась, что старшего Студнева хватит удар. — Ты готов выслушать продажную тварь — но не лучшего друга?!
— Толя, — к моему изумлению, Виктор беззаботно улыбнулся, — давай на минуту отвлечемся от наших невеселых дел и поиграем в задачки. — Дождавшись недовольного кивка, он продолжил: — Представь, что на одной из твоих буровых случился очень серьезный пожар. Не знаю, как сейчас, а лет десять назад ты непременно отправился бы на место происшествия, чтобы лично во всем разобраться…
— Я и сейчас поступлю так же! — гордо ответил тот.
— Замечательно! Тогда — внимание! — вопрос. С кем ты поговоришь сначала — с рабочими-буровиками или с инспектором пожарной безопасности?
— Разумеется, с работягами! Конторские крысы наврут с три короба, лишь бы себя выгоро… — Студнев-пер осекся и покраснел: — Но тут же совсем другой случай! Эта шлюха обманет тебя, как пить дать!
— По-твоему, меня легко обмануть, Толенька? — улыбка Виктора по-прежнему была беззаботной. — Думаешь, это по силам девушке свободной профессии?
