Халед понимал, что друг не одобряет его действий, но у него не было выбора. А даже если бы и был, он поступил бы точно так же. Слова Насера раздавались гулким эхом в его сердце, заставляя чувствовать внутреннюю пустоту. А все потому, что Халед был эгоистичным, в точности, как и его отец. Только отец не думал, чем обернется его собственный поступок, а у сына такой отговорки не будет. Халед защитит Клео от худшего, от судьбы своей матери, но не сможет спасти ее от самого себя.
Несколько дней спустя Халед с Клео прогуливались вечером по залитому лунным светом внутреннему дворику. В своем серебристом платье девушка казалась бесплотным и неземным существом. Клео улыбалась, поглядывая на Халеда через плечо, и спорила с ним по поводу какой-то дурацкой книжки, которую он считал лишенной всяческого смысла. А он думал о том, что всего за две недели, выбрав для нее другой стиль одежды, превратил ее в настоящую красавицу. И теперь настало время сделать ее своей, даже если такой поступок превращал его в мерзкое чудовище.
Клео не собирала свои волосы с тех пор, как он сказал ей, что ему больше нравится, когда они свободно ниспадают ей на плечи. И со временем прекратила возражать против того, чтобы он дарил ей одежду и всякие побрякушки. С каждым днем Клео все больше расцветала, превращаясь из неуклюжей бесполой уроженки Запада в элегантную женщину, в изящное создание, которое сердилось на него и огрызалось в ответ. И у Халеда прибавлялось все больше уверенности, что он сделал идеальный выбор. Мир, глядя на нее, скажет, что султану Джурата досталась необыкновенная красавица, и будет вздыхать, слушая романтическую историю их любви.
Но Халед всегда будет помнить, что их отношения сложились так, как задумал он сам. Он не забудет об этом и сейчас, когда Клео почти потеряла голову от любви к нему и жаждала его прикосновений, не имея ни малейшего понятия, как будет выглядеть их совместное будущее.
Халед удивлялся тому, что в присутствии Клео испытывал сильное волнение, скорее это была страсть, которую он не мог поощрять, потому что потеря самообладания могла навредить не только им обоим, но и его тщательно разработанному плану.
Ему нужно было подвести свою жертву к краю, но не дать упасть.
– Вы не слушаете меня, – с непочтительной укоризной округлила глаза Клео, но Халед совсем не оскорбился. – Такое поведение считается грубым не только в Джурате, но и в Америке.
«Ты разобьешь ей сердце», – вспомнил Халед слова Насера. Но он никогда не считал себя хорошим человеком. Только целеустремленным.
И конечно же эгоистичным.
– Похоже, вы настолько осмелели, что решили отчитать самого султана?
Халед взял Клео за руку и почувствовал, как внутри его разгорается пожар. Близость этой сказочной нимфы волновала его кровь, но он твердил себе, что достаточно силен, чтобы обуздать свою страсть.
– Осмелела, – тихо ответила она, вызвав улыбку Халеда.
– Подойдите сюда. – Он мягко притянул девушку к себе, и она не стала сопротивляться. Ее дыхание стало тяжелым и сбивчивым, будто она сделала забег на длинную дистанцию, а ее мерцавшие в лунном свете глаза потемнели от желания. И Халед не смог устоять перед ней.
Он даже не пытался.
– Поцелуйте меня, – мягко приказал он, – раз вы такая смелая.
Ему понравилось, как задрожала Клео. Она наклонила голову, и в ее взгляде полыхнула такая страсть, что Халеду вдруг очень захотелось прикоснуться к ее нежным губам.
Клео приподнялась на носочки и прижалась к его груди. Она была женственной и привлекательной в платьях, которые надевала для Халеда, а ее волосы соблазнительным водопадом рассыпались по ее плечам только потому, что так нравилось ему. Клео пахла жасмином, сладостью и им самим. Она пахла Халедом.
И он решил, что сначала даст волю своим чувствам, а затем снова обуздает их.
А потом Клео прижалась к его губам своими мягкими чувственными губами, и вселенная вдруг взорвалась и разлетелась на мельчайшие кусочки.
Глава 3
Халеда охватило желание, внезапное, сильное и ошеломительное, которое чуть не сбило его с ног, повергнув на каменный пол внутреннего дворика.
Он никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Это чувство сводило с ума, заставляло его сердце бешено колотиться в груди и превращало его кровь в сладкий огонь, стремительно бегущий по венам. И Халеду хотелось большего.
Больше ее губ, ее аромата, ее нежности. Поцелуй Клео оказался откровением и проклятием одновременно, и Халед перестал соображать, забыл, кто он такой и почему эта девушка находилась в его объятиях.
Им обуревали какие-то примитивные чувства. Напряжение. Отчаяние. Одной рукой Халед взял Клео за затылок, скользнув пальцами в густую копну ее волос, а другой рукой обнял ее за талию и притянул к себе еще ближе.
Он набросился на ее чувственный рот, теряя голову, когда ее язык коснулся его языка. Она была на вкус сладкой, как мед, распаляя его желание испить ее всю без остатка.
Халеду хотелось просто поднять девушку, раздвинуть ее узкие бедра и овладеть ею прямо там, где они стояли.
Их поцелуй был жарким и сладострастным, и Халед сходил с ума оттого, что Клео принадлежала ему. Ему одному. Она хотела только его, наслаждалась его прикосновениями и все больше возбуждала его. А Халед никак не мог остановиться, и ему казалось, что так будет всегда и он никогда не пресытится ее ласками.
Он намеревался неспешно пробудить в ней страсть, но вместо этого вызвал целый ураган собственных чувств. Халеда настолько поглотили опьяняющие объятия Клео, что он даже не заметил, как они оказались на одной из каменных скамеечек. Он усадил девушку к себе на колени, а она раздвинула ноги, и мягкий жар ее тела окутал его отвердевшую плоть.
Клео тихо вздыхала, чем приводила Халеда в еще большее возбуждение.
Он снова прильнул к ее губам, и ему хотелось ласкать ее, пока не рассеются чары. Пока она не выкрикнет его имя и ее голос будет осипшим от взрыва чувств. Или пока это безумие не убьет их обоих. И Халед подумал о том, что он не будет возражать против такой смерти.
Он провел губами по линии ее подбородка, и девушка запрокинула голову, давая ему еще больший доступ к своему телу. Халед опускался все ниже, пока не достиг края лифа ее платья. Он предпочитал женщин с пышной грудью, но тут не стал раздумывать и потянул за шелковую ткань. Вид небольшой округлой груди с набухшими сосками чуть не лишил его самообладания.
– Халед, – протяжно прошептала Клео.
Он обхватил рукой ее левую грудь, сминая ладонью тугой сосок и наблюдая за тем, как девушка закрыла глаза и прикусила нижнюю губу. Она была восхитительной и принадлежала только ему. Халед продолжил свои пылкие ласки, и Клео тяжело задышала и задвигала бедрами, зажигая каждую клеточку его тела. Тогда он наклонился, провел языком по соску ее правой груди, а потом жадно обхватил его губами.
