– Где план расположения комнат, что я вам дал?
– Со мной, а я хотел вас спросить, где еще могут быть тайные комнаты.
– Я вспомнил кое-что, поедем, покажу.
– Эгей! – Капитан развернул лошадь.
Графу Иоганну пришлось войти в замок, пройти по коридорам и залам. Было страшно, хотя слева и справа от него плотно двигались рейтары. Они раздавали по пути жестокие удары: хоть граф и повторял, что никого убивать нельзя, – приходилось драться, чтобы продвинуться вперед.
– Мы пришли к ее высочеству, по-хорошему! – повторяли рейтары.
Однако слуги принцессы сопротивлялись и, казалось, готовы были жертвовать жизнями за нее, странные люди…
Наконец вторгшимся удалось пробраться в дальнюю часть замка – в заброшенную спальню для гостей, заваленную хламом, чучелами охотничьих трофеев и сломанной мебелью. Граф Иоганн снял изголовье кровати и, нагнувшись, проник в лаз. Оттуда ход вел в широкий коридор. Таким же образом в его родном замке можно было попасть в тайные покои; пока он мерз под дубом, сообразил, что замок принцессы и замок его родителей строились в одно и то же время, и мастера были те же. Он был почти уверен, что легко найдет скрытые комнаты.
Рейтары проверили путь, они же протащили факелы. Графу Иоганну пришлось следовать за ними.
В конце коридора располагалась дверь, ее охраняли два человека. Один из защитников ринулся на наемников и наткнулся на нож. Графу показалось, что это Бетс. Другой мужчина отчаянно кричал по-итальянски, это напоминало мольбу о пощаде, но вскоре крики превратились в предсмертный хрип.
Граф Иоганн осознал, что не хочет видеть, как обнаружат принцессу, не хочет, чтобы она его узнала. Он повернул назад, возникла толчея, в темноте его ругали и били, не разобравшись, кто перед ними, пока он не крикнул капитану, что уходит, пусть его немедленно выпустят. Граф вылез из тайного хода, не помня себя от отвращения. Когда он садился на коня, раздался пронзительный вопль, будто ревел смертельно раненный медведь. Нет, так ревет медведица, когда у нее забирают детеныша…
– Вернемся туда, где мы стояли, – приказал он слуге.
Он снова затаился под дубом и стал наблюдать. Он должен знать, как все закончится.
Во время штурма замка рейтарами принцесса Анна пыталась отравиться каплями Кункеля. Но неудачно. Через два дня Анну доставили в Дрезден. Родственники отобрали у принцессы дочь, а ее саму посадили на цепь в глубоком подземелье с решеткой в потолке. Эта нежизнь принцессы без света, среди испражнений, продолжалась четыре года. Анна Саксонская умерла в семейной тюрьме в 1577 году, родственники даже не сделали никакой надписи на ее могильной плите.
– Как отвратительно пахнет мир. А я – лужица, капля меда. Застывшая. И времени нет. Потому что света нет, – повторяла Анна нараспев одно и то же.
В 1577 году над Европой появилась комета, которую предсказал Тихо Браге. Она была такой яркой, что ее можно было видеть даже днем.
На границе Голландии, 1621 год
– Итак, вы упомянули, что сестры Рубенса, Бландины, которая могла хоть что-то помнить о тех событиях, уже тоже нет в живых. – Жербье открыл глаза и сел на лавке позевывая.
– Я думал, вы проспали мой рассказ, – удивился аббат. – Да, из детей Яна Рубенса сейчас жив только один – художник Петер Пауль Рубенс. Брата Филиппа не стало десять лет назад, о других братьях и сестрах ничего не известно, скорее всего они – Ян-Батист, Клара, Хендрик – умерли в детстве. Их мать, Мария Пейпелинкс, упокоилась, как вы знаете, в 1608 году…
– Вернемся к нашей истории. Принцесса Анна Саксонская родила дочь и прожила еще четыре года. А что стало с соблазнителем принцессы, Яном Рубенсом?
– Ян Рубенс вышел на свободу 9 мая 1573 года под залог в восемь тысяч талеров, подписав договор с семьей Нассау-Дилленбургских. Восемь тысяч талеров – это годовой доход двух крупных немецких замков того времени. Копия договора перед вами. Дополнительное соглашение о размерах процентов, которые выплачивались семье Рубенса с этой суммы несколько лет, было впоследствии уничтожено, мне не удалось найти ни копий, ни сам документ. Спустя пять лет залог семье Рубенсов был возвращен. Однако не полностью, и Ян Рубенс посмел препираться по этому поводу с графским семейством: вот копии его писем к графу Иоганну фон Нассау. Жена Рубенса, Мария Пейпелинкс, в 1577 году купила в Кельне большой дом – в центре, с роскошной парадной лестницей. Приобрела она и другие дома и стала сдавать их в аренду – к тому времени финансовые дела семьи вела она. В 1574-м Мария Пейпелинкс родила сына Филиппа. В 1577-м, а было ей к тому времени сорок лет, Мария родила Петера Пауля, будущего художника. Так, во всяком случае, она сама рассказывала.
– Кто выплатил залог за Яна Рубенса, чтобы его не казнили? Вам удалось это узнать?
– Потомки слуг семейства Нассау-Дилленбург считают, что залог выплатила Анна Саксонская, ей удалось изыскать для этого деньги. Скорее всего это сделала действительно она, хотя и сам Ян Рубенс, и его жена всегда относились к этим деньгам как к собственным. Возможно, что Мария Пейпелинкс заняла эти деньги или их дали ее родители. Я повторяю: это возможно, но маловероятно. Потому что ее родители были скромными торговцами скобяным товаром, жили в деревне. О да, принцесса Анна Саксонская, судя по всему, любила этого юриста сверх всякой меры! Удалось достать одно ее письмо к нему, передаю его вам. То, что она ради его спасения подписала признание в измене супругу, говорит о многом. Этим признанием она действительно погубила свою жизнь. Но при этом… мне не дает покоя одна мысль. Обычно я не делаю выводов, мне не за это платят. Но здесь мои соображения могут быть полезными для его высочества принца Оранского, речь все же идет о его матери…
– Говорите, я передам.
– Понимаете, осуждение Яна Рубенса на казнь и его последующее освобождение, а также признание Анны Саксонской были выгодны только одной стороне, то есть семейству Нассау-Дилленбург и их старшему сыну, Вильгельму Оранскому. В это время он сам мечтал развестись с Анной и вновь жениться: невесту он уже подыскал, это была девица из королевского дома Бурбонов. Породнившись с французскими Бурбонами, Оранский мог рассчитывать на политическую и денежную поддержку, так что он явно искал повод для развода. Но если бы он сам подал такой повод, на него бы ополчились многочисленные родственники Анны Саксонской по всей Европе, богатые и влиятельные. Это Оранскому было ни к чему. И тут свершилось чудо: в нужный момент Анна, испугавшись за своего возлюбленного Яна Рубенса, пишет признание в измене! А в придачу семья Нассау получает в качестве залога за Рубенса большую сумму денег. Оранский нуждался в деньгах постоянно! Не могу отделаться от подозрения, что талантливый юрист Ян Рубенс, отец художника, сам и придумал этот хитроумный план. Как вам кажется?..
– Я должен подумать. Но трудно не согласиться. И потом, при вашем жизненном опыте, господин аббат, вам виднее.
– Вот именно. Если задаваться вопросом «кому выгодно», сразу начинаешь подозревать Оранского и Рубенса в сговоре против Анны Саксонской. Жена Яна Рубенса, Мария Пейпелинкс, тоже любила его беззаветно. Она, мне кажется, то ли знала о роли мужа в этой истории, то ли шла на все ради сохранения семьи и благополучия детей. Да еще дом-дворец в Кельне, которым позже владела Мария Пейпелинкс, – видели это величественное здание?..
