Чародей уже собирался останавливаться на ночлег, когда за излучиной впереди показалась опасно качающаяся лодка. Трое рыбаков в небольшой долбленке, с привязанными к бортам жердями – наверное, для устойчивости – перебирали сеть, складывая в корзину попавшихся в путанку рыбешек. Веслом работал дедок с обширной седой бородой, что живописно топорщилась во все стороны, и такой же пышной белой шевелюрой, перехваченной кожаной лентой с нанесенными на нее рунами. Рыбу доставали двое крепких русых парней, коротко стриженных. Что, учитывая эпоху, Золотарева немного удивило.
Одежда славян состояла из непритязательных курток и штанов из сыромятной кожи – наверное, просто сменной робы. Но вот пояса выглядели богато: широкие ремни с тиснением, сумочки, украшенные резьбой на рукоятях ножи, тяжелые боевые палицы с каменным навершием.
– Хорошего вам улова, добрые люди! – громко поздоровался Степан, проплывая мимо. – И мир вашему дому!
– Вам тоже удачного дня, – согласно кивнул дедок, а его взгляд скользнул по странному наряду Золотарева. – Из каких вы краев, добрые люди, и куда держите свой путь?
– Мы дети леса из рода росомахи, – воспользовался «фамилией» Ласки молодой колдун. – Решили поискать себе для жизни свой собственный уголок.
– Любовь, значит? – одобрительно крякнул дедок и огладил край бороды. На всю бороду его ладони не хватало. – Любовь это прекрасно!
– А вы по какому роду отцовство свое ведете? – упершись шестом в дно реки, придержал плотик чародей. – Куда нас ныне река принесла?
– Сварожичи мы, дети славного народа, из Черноречья родом, – пожал плечами рыбак. – Хотя истукан Любого у нас, знамо стоит. Как же без него в здешних краях?
– Повелителя оборотней? – удивленно вскинул брови Степан.
– Его самого, – согласился дед и с подозрением прищурился: – Странные вы, однако, для лесовиков. Лесовики своего бога обычно посланцем небесных духов называют. Да и одежда у тебя, мил человек… Первый раз таковую вижу!
– Переоденусь при первой возможности, сварожич, – пообещал Золотарев и оторвал шест ото дна, отдаваясь течению. – Удачи вам, дети славного народа!
Чародей понял, что «засыпался» на первых же словах, и предпочел свернуть опасную беседу.
– Совет да любовь, и детишек поболее! – неожиданно пожелал рыбак, приложил ладонь к груди и отвел ее в сторону.
– Черноречье, Черноречье, – пробормотал колдун, налегая на шест. – Это ни о чем. На Руси в каждом уезде по три Черных речки имеется. Ну да ладно, река рано или поздно вывезет. В здешних землях все дороги ведут на Волгу. Кстати, Ласка, ты заметила? Славяне на нас опять не покусились. Хотя в этот раз их было трое. Причем все трое оказались мужчинами.
– Это потому, что их завоевал Любый! – горячо ответила дикарка. – Рыбак же сам признался, что у них стоит его идол! Разве хоть одна семья добровольно поклонится чужому богу? Посланник небесных духов их покорил!
Степан помолчал, подумал. Потом сказал:
– Дедок отвечал так, словно идол повелителя оборотней для них всего лишь один из многих.
– Само собой, – пожала плечами дикарка. – Любому они поклоняются, как победителю. Ну, и ради покровительства. А своим богам молятся, потому, как это их боги. По привычке.
– И что еще? – поинтересовался Золотарев.
– Ты о чем?
– Что еще должны делать побежденные славяне?
– Ну-у… – подумала Ласка. – Они клянутся не продавать нас, лесовиков, в рабство. Не мешают покупать соль. Во-о-от…
Ничего более она вспомнить не смогла. И потому сказала:
– Зато Любый их теперь лечит. Так же, как и лесовиков. Вот!
Деревню рыбаков они так и не увидели – два следующих дня река несла путников между лесистыми берегами без признаков жилья. Возможно, славянское Черноречье стояло на одном из притоков и осталось незамеченным. Притоков же впадало по обе стороны немало, и русло потихоньку, час за часом, почти незаметно расширилось примерно до доброй сотни шагов. Чащи от него отступили, хотя и недалеко, и пологие берега стали песчаными, ярко-желтыми, обрамленными густой изумрудной осокой.
Третьим утром навстречу попался большущий черный баркас, шагов пятнадцати в длину и пяти в ширину, который тянули вверх семеро бурлаков в черных мокрых комбезах. Разумеется – кожаных.
Успевший расслабиться за время долгого безмятежного пути колдун не обратил внимания, как корабельщики, свернув бечеву, быстро попрыгали на борт и выпростали весла. Уже через минуту баркас резко повернул от берега и перегородил плотику путь, чиркнув бортом по бревнам. Еще через миг сильные руки схватили воина великой Купавы и потащили вверх.
– Варяги!!! – испуганно взвизгнула Ласка.
Степан насилу успел состряпать простенький морок, в котором он рухнул внутрь баркаса не на спину, а на живот. Варяги – со своей точки зрения – заломали ему руки назад и крепко связали. На деле же – старательно обмотали влажным ремешком левое запястье. После чего воспитанник братства быстро отполз к другому борту и приподнялся, оглядываясь.
Корабельщики, скрутив пленника, тут же утратили к нему интерес. Еще бы – распластанная на кожаных мешках рыжая стройная красавица обещала им куда больше удовольствия!
Варяги разглядывали Ласку, избавляясь от поясов – колдун же тем временем, сотворив очередной морок, приподнял брошенное у борта весло, примерился, и что есть силы ударил, словно копьем, деревянной лопастью дальнему толстому варягу под ухо. Тот как раз спускал штаны – в то время, как его подельники задирали дикарке юбку.
– Вали прочь, я поимею ее первый!
Голова варяга дернулась в сторону, он отвалился, но тут же вскочил на ноги:
– Херсон, ты свихнулся?! – заорал насильник. Но, к разочарованию колдуна, бить своего товарища не стал. Посему Степан качнул веслом и ударил его еще раз, в лоб, шевельнув губами морока:
– Ты сам свихнулся!
– Ах ты… – На этот раз варяг не стерпел, кинулся в драку, а воспитанник братства, подобравшись ближе, быстро скопировал облик другого корабельщика: высокого, со впалыми щеками и расчесанной надвое бородкой:
– Я первый! – Золотарев, протискиваясь, одного варяга оттолкнул, другому дал кулаком в нос, третьему ребром ладони под горло, и тут же, резко нагнувшись, попятился, отводя мужчинам глаза.
– Вали на корму, Лохарь! – мирно стоящий рядом с невидимым колдуном бородач внезапно для себя получил прямой в челюсть, отлетел, но тут же вскочил и ринулся мстить.
Через мгновение на лодке все дрались со всеми, через два – верзила у кормового весла, патлатый и чернобородый, с заплывшим левым глазом, громогласно заорал:
– Ну-ка, стоять!!! Херсон, Тыря, Лохарь, Ухват, быстро разошлись! Совсем умом тронулись, драку из-за девки затевать?! Выкину сейчас ее за борт, и вообще ничего не получите!
