Я растерялась. Не знала, что сказать.
– Лидия Петровна, а пойдемте ко мне в гости? Там хоть и ремонт….
– Нет, это ты заходи. А то держу тебя на лестнице.
Я зашла. Мы сели на кухне. Лидия Петровна налила мне чай.
– У меня к чаю только твоя вчерашняя шарлотка.
– Так и не съели, – рассмеялась я.
– Не успела. Примешь совет?
– С удовольствием!
– Ты на будущее лучше кислые яблочки бери, они со сладким тестом лучше идут.
– Здорово. А вы примете совет?
– С удовольствием.
– Он про дочку вашу. Мы же с ней, я так понимаю, ровесницы…
– Ей двадцать шесть.
– Ну, вот и мне двадцать семь. Знаете, она говорит то, что чувствует. Не хочет она готовить. И рожать не хочет. А вы как будто говорите ей: ты неправильно чувствуешь. А правильно вот так. Вот она и злится. Но ведь она права: нельзя рожать, если не хочется. Ведь рожает она себе, а не вам. Вам просто надо дождаться, когда она влюбится, не давить на нее, и тогда она сама захочет малыша. И это будет честно и правильно. По отношению ко всем, в том числе и к малышу. И с готовкой также. Я даже яичницу спалю, если без настроения готовлю. Тут очень важно… захотеть. Понимаете? Не «надо», не «уже пора», а именно «хочу».
– Понимаю, Оля. Просто это так сложно – не учить своих детей, когда кажется, что они ошибаются.
– Хм… Лидия Петровна, а как вы поняли, что они ошибаются? В жизни вашей дочери нет любимого мужчины. И вот она сейчас забеременеет и родит, потому что мама просит и часы тикают. А дальше что? Одной растить? Никакой личной жизни… Она вас же за эти ваши просьбы и возненавидит. Попробуйте предположить, что ваша дочь живет правильно, просто вы этого «правильно» не понимаете. Мир так стремительно развивается, «правильно» для каждого поколения разное, и вы не успеваете за этим новым «правильно». Ну, вот как… Вы же не разбираетесь в компьютере? А современный мир без них невозможен. Может, и решения вашей дочери просто слишком современные. Вы же оцениваете их через призму своего житейского опыта. Образно говоря, вы учите ее стирать в проруби, а у нее стиральная машинка.
– Ну ты загнула, конечно, – засмеялась Лидия Петровна. – Но во многом ты, наверное, права. Просто принять это, поверить очень сложно.
– Знаете, мне вот этот разговор сейчас тоже очень полезен как будущей маме. Так хочется быть хорошей мамой своему ребенку!
– Ты имеешь в виду, что я плохая?
– Да боже упаси! Я имею в виду, что вы очень хорошая и пытаетесь максимально передать ребенку свой опыт. А вдруг он ему сейчас не нужен? Ему свой опыт нужен! И это нормально. Вот где та грань, где еще надо учить ребенка жизни, а где уже можно остановиться? Ведь для родителей дети навсегда останутся детьми…
– Да, это так. Мне до сих пор кажется, что она маленькая, глупенькая, ранимая…
– А ей так хочется, чтобы вы заметили, какая она уже взрослая, какие решения принимает!
Мы проболтали до вечера и съели всю шарлотку. Уходя к себе, я спросила Лидию Петровну:
– Мне больше не приносить вам свои хлебобулочные эксперименты? А то я завтра пирог с лимоном задумала. Он как раз кислый, со сладким тестом…
– Приноси! Обожаю твою выпечку!
– Правда? – обрадовалась я. – Отлично. Тогда ждите к обеду!
Абсолютно счастливая, я вернулась домой.
Извиниться – это несложно, ведь иногда простое слово «извини» – это мостик от холода непонимания к теплу принятия.
Родная мама
Моим учебником юмора в детстве был сериал «Грейс в огне». Он про безбашенную одинокую мамашу с тремя детьми, которая каждую серию попадает в смешные передряги.
Продюсеры особо фантазию не сдерживали, поэтому отвязная Грейс постоянно болталась по свиданиям, могла хлопнуть вискаря на глазах у младшего трехлетнего сына. Старшего неоднократно доставляла домой полицейская машина с мигалками, а в ящичке с куклами у семилетней дочки можно было случайно найти презервативы.
Дочку, кудрявую худышку, звали Либби: мне в то время очень нравилось это американское имя, и я мечтала, что назову так свою девочку, когда вырасту.
Так вот в одной из серий выяснилось, что Грейс в возрасте 15 лет забеременела и родила мальчика, которого отдала на усыновление в приемную семью. Спустя годы этот 25-летний «малыш» решил найти свою биологическую мать и познакомиться с ней, для чего, собственно, едет в гости, и прибывает – по сценарию – в середине серии.
Слегка растерянная и оглушенная новостью Грейс усаживает своих троих детей на диван, чтобы подготовить их к внезапному приезду брата, о существовании которого они не подозревают.
– Понимаете, дети, когда я была совсем молода, я не слушалась родителей и совершила страшную ошибку. Так получилось, что я родила сына очень рано, сама еще была ребенком и воспитать его не могла. Поэтому я отдала мальчика на усыновление в хорошую семью. Вы не переживайте, у него было все: любящие родители, своя комната, лучшая школа, модные игрушки… После чего Либби резонно задает вопрос:
– Мам, а почему ты нас не отдала на усыновление?
В этот момент я хохотала громче закадрового смеха! Эта смешная история станет отличной прелюдией к несмешной.
Вчера я гуляла с сыном и встретила знакомую. Хотела бы я написать «подругу», но не могу – мы не очень близки. Она обратилась ко мне за помощью около пяти лет назад, зная, что я езжу в интернат, где живут сироты, и попросила взять ее с собой. Я с радостью согласилась.
У детей, оставшихся без попечения родителей, страшный дефицит внимания, и для них любой новый человек – это приключение.
Наташа (так звали знакомую) с детьми из интерната отлично поладила и обратно ехала, светясь от счастья. На прощанье она горячо меня благодарила за возможность и сказала загадочное:
– Я сегодня поняла для себя кое-что важное и развеяла все сомнения. Теперь мне не страшно.
Впоследствии оказалось, что они с мужем Алексеем собираются взять ребенка из дома малютки. Со своими детьми не получилось по медицинским показателям.
Наташа очень переживала, сможет ли стать хорошей мамой для чужого ребенка. Время показало – сможет. Жизнь непредсказуема: иногда чужой ребенок может стать ближе родного, как и приемная мать – ближе родной.
В общем, теперь у Наташи есть приемный сын. Она, конечно, не афиширует, но это заметно: Наташа – рязанская женщина с русой косой, не хватает коромысла и кокошника для полноты образа русской красавицы, а у сыночка узкие раскосые глазки, которые кажутся щелочками из-за пухлых яблочных щечек.
Когда они с мужем заполняли анкеты в органах опеки о том, какого бы ребенка хотели удочерить/усыновить, Наташа принципиально не заполняла графы про цвет волос, цвет глаз и т. д.
