И тем не менее Хобарт с аппетитом предсказывал всяческие ужасы каждому, кто соглашался его выслушать: пожары, увечья, катастрофы. «В волчьи времена живем». Само собой, никто его не слушал. Я сперва окрестил его «Доктор Волчья Яма», а потом переименовал в Хобарта Флейла.
Лекарства он не принимал ни в какую. Роз его боялась, Милочка, едва завидев, смущенно хихикала и сворачивала в сторону. Но мы, служащие гостиницы, вынуждены терпеть гостя, если его причуды не перерастают в хулиганство. Я не мог лишить Хобарта номера ни за нелепые пророчества, ни за столь же нелепую манеру одеваться — он носил темные рубашки с длинными рукавами, плотные шерстяные брюки и сандалии не на босу ногу, а с махровыми носками. Он пыхтел и потел. Зачем он вообще приезжает на Гавайи?
— Надо пользоваться, пока Гавайи существуют, — пояснял Хобарт Флейл. — Глобальное потепление, один хороший шторм — и с островами покончено.
Он зловеще посмеивался, а потом его две недели завершились, и он уехал. Но знаете что? Тот ныряльщик, Скуби-Ду, который оцарапался о коралловый риф, — он лишился ноги в самом деле.
14. Брелок для ключей
У этого человека был такой похожий на плуг детектор металла, каким пользуются старики, разыскивающие на пляже потерянные украшения и монеты. Каждому хотелось бы иметь такой аппарат, с виду простой в обращении и приносящий доход, «что-то вроде прогрессивной формы земледелия», как выразился Хобарт Флейл, рассказавший мне эту историю. Скуби-Ду бродил со своим детектором по пляжу Ала-Моана, вода там спокойная, потому что близко от берега рифы. Он провел на Гавайях всего два дня. Глен Корнелиус, продавец обуви из Сент-Луиса. Мы прозвали его «Скуби-Ду», поскольку он увлекался подводным плаванием со скубой.
Маленький мальчик подошел к нему и пожаловался:
— Я потерял в воде брелок для ключей.
Глен опустил взгляд на загорелого, щурившегося мальчишку, ровесника его сына, девятилетнего Бретта.
— В воде эта штука не работает, — сказал Глен, покачивая в руках детектор.
— У вас есть маска и ласты.
Наблюдательный малыш. Маска и ласты ныряльщика лежали у Глена в сетчатом рюкзаке: воздух проходил в частые отверстия, и мокрые вещи скорее высыхали. Под сеткой виднелись очертания снаряжения, но распознать их было не так-то легко.
— Красный брелок для ключей, — канючил малыш.
С помощью детектора Глен уже нашел кое-какой мусор — пуговицы, мелкие монеты, ржавые гвозди, — но надеялся на большее. Не зря же он вез этот аппарат из самого Сент-Луиса. Новенький, работает как часы. Если рядом глубоко в песке лежал металлический предмет, детектор издавал тонкий свист. Так и золото можно найти. Алиса, жена Глена, повела Бретта смотреть кино про динозавров. Весь день после обеда был в его распоряжении — поискать сокровища, потом окунуться.
— Я ходил купаться, — продолжал мальчик, — сунул руку в карман, достать затычки для ушей, а брелок потянулся за ними и выпал.
Глен представил себе, как Бретту когда-нибудь придется о чем-нибудь попросить чужого дядю. Хотелось бы надеяться, что незнакомец не откажет мальчику, тем более в таком серьезном деле, как потеря ключей. Ныряльщик велел пацану посторожить детектор и наушники, надел маску и ласты и поплыл к месту, на которое показал мальчишка: там риф изгибался, словно акулий плавник.
В воде возле рифа образовалась взвесь из песчинок, свет в ней причудливо преломлялся и искажался. Скелетообразный, сверху плоский риф, похожий на мертвую выветрившуюся скалу, был словно мышиной шкуркой покрыт густым наростом водорослей. Глен трижды нырнул, как можно глубже, но ничего не разглядел, даже не увидел дна. Потом его внимание привлекли желтые отростки коралла: интересная форма, хотя, конечно, к ключам они не имели никакого отношения. Однако, подплыв поближе, он разглядел под скоплением коралловых отростков и этот чертов брелок. Глен снова нырнул, убедился, что брелок для ключей зацепился за колючие шипы коралла, и с нескольких попыток высвободил его звенья. Уже задыхаясь, рванулся наверх, взмахнул руками, что есть силы оттолкнулся и при этом почувствовал, как что-то острое царапнуло по ноге. Добравшись до берега, Глен убедился, что действительно оцарапался, но гораздо больше его возмутил найденный брелок — без ключей!
— Я сказал: «брелок для ключей», я же не говорил: «с ключами», — занудно оправдывался мальчишка с эдакой скукой и даже неудовольствием на лице: взрослый, но глупый дядя совершенно несправедливо к нему придирается.
— Ладно, где детектор?
— Его взял ваш брат.
— Что? Нет у меня никаких братьев! — И Глен, не удержавшись, непристойно выругался.
Когда Алиса вернулась, Скуби-Ду все еще кипел от ярости и бормотал проклятия, но жена утешила его: он правильно поступил, согласившись помочь. Мальчик не виноват, что, пока он плавал, какой-то негодяй унес его прибор. В полиции Глена выслушали не без сочувствия, но не слишком обнадежили: пропажу вряд ли удастся вернуть. Они повторили то, что уже говорила Алиса. Бывает и хуже. Глен не возражал, он готов был согласиться. Действительно, бывает и хуже.
— Дурацкий брелок, точь-в-точь как у Бретта, с динозавром из «Макдоналдса».
— С велоцераптором, папа! — уточнил Бретт. Все эти малявки так педантичны.
Через несколько дней ссадина на ноге у Глена воспалилась. Она не болела. «Так, щиплет малость». Глен мазал ее неоспорином, привезенным из дому. На Гавайях ведь как дело обстоит? Тот же тюбик неоспорина обошелся бы ему здесь вдвое дороже. Неделю спустя кожа вокруг раны напоминала кожуру гниющего фрукта, у Глена началась лихорадка. Он принял изрядную дозу аспирина, температура упала, однако ногу разнесло.
— Моя медицинская страховка здесь не действует, — сказал он жене, когда та заговорила о визите к врачу.
Дела шли все хуже. Глен не мог на ногу ступить. Температура снова подскочила. Нехотя он отправился в больницу, страшась расходов. Его спросили, имеется ли у него аллергия на антибиотики, он отвечал «нет», и ему вкатили огромную дозу лекарства, вызвавшего дурноту, рвоту и какую-то кожную болезнь. По всему телу шкура отслаивалась, оставляя крупные оспины. Потом попробовали другие методы лечения. Оглушенный болеутоляющими, пациент плохо понимал, что с ним делают, во все вникала Алиса. Инфекция распространялась, стопа уже стала лиловой — явная гангрена. Он лежал на больничной койке, затравленный зверь в ловушке, над его беспомощным телом принимали и отвергали различные решения. «Придется оперировать». Ногу отрезали выше колена. «Считайте, вам повезло: вы остались в живых».
Через месяц он вернулся в Сент-Луис. Вместо двух недель отпуска Глен пробыл у нас шесть. Его ввезли в самолет в инвалидном кресле — как обычно, ввозили первым, вывозили последним, перекрывая все движение. Уже в самолете он заметил, что у Бретта с пояса не свисает брелок с динозавром. У него не хватило духу спросить, потерял ли сын цепочку, жалеет ли о ней.
Хозяин магазина, где работал Скуби-Ду, был само сочувствие: «Да, не повезло». Пробормотав слова утешения, он перешел к очевидному факту: продавец в обувном отделе постоянно находится на ногах, а когда помогает покупателю примерить ботинки, становится перед ним на колени. Глену исполнилось сорок, сынишке еще расти и расти. Босс предложил Глену взять продолжительный отпуск, без содержания, разумеется. «Вы могли бы попытаться оформить пенсию». Глен сказал, что ему сделают протез — все равно что новую ногу. Но магазин торговал преимущественно спорттоварами. «Деревянная нога вызовет совершенно ненужные нам ассоциации».
