Писториус приказал, чтобы отборные куски мяса завернули в брезент, выставил часовых вокруг повозки и, взяв двоих человек и два золотых фунта, отправился в поселок. Они, спотыкаясь и ругаясь, пробирались вперед в темноте. Еще издалека услышали собачий лай и человеческую речь — африкаанс с отдельными словами на кхоса.
Там шел жаркий спор, и, приблизившись, они поняли, что их появление в округе заметили и что спорят как раз о них, о «похоронных дрогах с телом Пауля Крюгера» и о «черных всадниках», которые везут тело президента к королеве Англии, желая показать ей, что делает война с пожилыми людьми, и молить о милосердии.
Люди болтали, сидя вокруг костра, и тут внезапно появился Писториус и двое его товарищей. Сколько бы он ни прожил, Писториус никогда не забудет этой сцены.
Вот идет оживленный спор, собаки нежатся у огня, детишки играют возле домов, чуть поодаль от взрослых и от кружек с пивом хихикает и возится молодежь, а в следующий миг — никого: лишь костер, зола, пустота и клубы пыли в воздухе.
Только тогда Писториус понял, как они выглядят в своей поношенной черной одежде. Лица искажены от невзгод и лишений, от необходимости держаться одним беспощадным отрядом, на одежде запеклась кровь, хлынувшая из бычьей артерии, которая смешалась с пылью и грязью от пешей ходьбы.
Еще позже до него дошло, что за ремнем у него торчал так и не убранный в ножны нож, а вытирая лицо после убийства быка, он размазал кровь и по нему. Более того, за спиной у него стояли двое мужчин, держа на крюках окровавленные куски мяса. Кто не испугается до смерти при виде такого зрелища?
Прошло немало времени, пока им удалось уговорить людей вернуться. Потребовалась лесть и ласковые слова; мят со они положили у костра; объяснения и опять объяснения… Напоследок они напоказ швырнули оба золотых фунта между костром и крытыми соломой хижинами.
Над подоконниками показались головы, глаза уставились на монеты, блестевшие на земле в отсветах костра. Собака, видимо, учуяла запах бычьей крови, оставшейся на монетах после того, как Писториус подержал их в руках, вышла из дверей и подошла понюхать. Из-за хижины вылетел камень, попал собаке в бок, и она с визгом убежала.
— На нас кровь, потому что мы зарезали для вас быка, — крикнул Писториус. — Мы не убийцы, мы солдаты Южно-африканской республики. Президент жив. Он на корабле, плывет в Европу. Мы пришли с миром. Мы устали. Боже, неужели вы не видите, на что мы похожи?
Сиела выглянула первая. Да, это была будущая Бабуля Сиела Педи. В том нежном возрасте она оказалась самой решительной. Красавицей она не была, но так и лучилась любопытством и духом приключений — это стало ясно сразу же, едва она выглянула из-за двери. Потом она пулей вылетела наружу и упала на четвереньки, чтобы как можно быстрее схватить золотые монеты. Пламя костра играло на ее красивых ногах и сильном теле, на лукавой улыбке, которую она бросила изнуренным мужчинам — и тут же скрылась в доме.
Воцарилась тишина. Из двери, в которой исчезла Сиела, вышел старик. Пожалуй, он не в лучшей форме, чем мы, подумал Писториус; человек, которого лечит солнце и эта суровая страна, здесь, на границе, где кхоса, кои, саны и белые пионеры сошлись в ничьей.
— Почему ты бросил нам деньги? — Он держал в руке два фунта.
— Мы одиноки. Нам нужна соль. Нам надоело есть неприправленное мясо. Мы очень долго едем. Мы хотим знать новости о войне.
Писториус замолчал и подумал: мой ли голос умоляет? Его люди подошли поближе.
— Мы не собираемся причинять вам зло. Если бы мы хотели, могли бы перестрелять вас давным-давно. Нас семеро вооруженных мужчин. — В домах послышалось бормотание. — Мы могли бы подкрасться и убить вас ночью.
Тогда, один за другим, стали появляться жители. Они подбирали мясо и вешали его на ветки дерева — пока собаки не сожрали. Кто-то уже резал мясо на куски, на угли положили решетку. Старик подошел к Писториусу.
— Давно ли вы в пути, фельдкорнет?
— Восемь трудных месяцев.
— А что у вас в повозке?
— Этого я тебе сказать не могу.
— Мы слыхали, это тело президента, забальзамированное.
— Чушь!
— Люди также говорят, что вы везете отрубленные правые кисти детишек, умерших в британских концентрационных лагерях. Что вы везете их руки королеве, как доказательство.
— Это правда, — ответил фельдкорнет Писториус, не отводя взгляда от груди Сиелы, поправлявшей решетку. — Это засоленные ручки детишек, умерших в лагере Уинбурга. Мир не верит нам, когда мы говорим, что женщины и дети мрут, как мухи, в концентрационных лагерях Китченера. Мы попросили пятерых матерей отдать нам правые ручки их умерших детей, прежде чем они похоронит их. Мы отвезем ручки в Англию. Корабль ждет.
— Это повозка судьбы, — задумчиво пробормотал старик, изучая Писториуса сощуренными глазами. — А у тебя, со всем моим уважением, рыжая борода дьявола.
— Мы измучены, — отозвался Писториус.
Что-то в нем умерло во время скитаний по бесконечным равнинам и в этом горном мире, где они оказались в ловушке; он понимал, что восемь долгих месяцев были только началом, впереди их ждут еще большие трудности. Кроме того, он не знал, что происходит на войне, где сейчас жены и дети его людей, не разрушили ли британские войска до основания их фермы.
Старик еще немного посмотрел на него, потом предложил ему пива, а чуть позже — кусок мяса.
— Извини, соли у нас нет, — сказал он.
Тут-то оно и случилось, то, из-за чего все произошло. Пока Писториус ел, он заметил, что один из его людей взялся за пистолет. Самый невинный жест, солдат просто придвигал свое верное оружие поближе. Но это увидела какая-то женщина, решила, что это начало резни, и пронзительно завизжала. Солдат не имел в виду ничего плохого, но как только женщина завизжала, один из молодых жителей поселка выхватил из-за бочонка старый маузер. Он уже вскочил на ноги, и тут один из людей Писториуса выстрелил ему в лоб — аккуратная красная дырочка. Глаза юноши закатились, и он с удивленным видом и покорным вздохом повалился в пыль лицом вниз.
Писториус инстинктивно выхватил свой пистолет и взвел курок. Его и его людей выбрали именно из-за молниеносных рефлексов в затруднительном положении. Он мгновенно оценил ситуацию, увидел, что никто в него не целится, и выстрелил в воздух.
— Убийцы! — пронзительно прокричал старик. Писториус схватил Сиелу за руку и дернул ее к себе. Осторожно он и его люди стали отступать, удерживая женщину перед собой. Жители поселка, упавшие, когда Писториус выстрелил в воздух, так и лежали лицом в пыль. Такое произошло с нами не впервые, подумал Писториус. С мяса, висевшего на крюке, медленно капала в пыль кровь.
Господь свидетель, мы отчаялись, оголодали и умирали от жажды, а все доходившие до нас сообщения утверждали, что один отряд буров за другим капитулирует — так утешал себя фельдкорнет Писториус в грядущие годы, гораздо позже того, как они с Сиелой Педи перестали разговаривать друг с другом.
