– Я не буду и дальше занимать ваше драгоценное время, – японец вежливо улыбнулся, и адмирал вдруг отстраненно подумал, хватило бы ему самому мужества на такое поведение в последние секунды жизни. – Прощайте.
Если бы не автоматика, успевшая затемнить оптику, они ослепли бы, а так осветивший рубку пронзительно-белый свет остался в пределах болевого порога. Если бы не защитные поля, то потоки излучения вполне могли покалечить, а то и убить экипажи линкоров. А так… Что же, в любом случае, это была хорошая попытка.
– Проклятье, – простонал кто-то. Судя по голосу, из молодых. – Что это было?
Ему тут же объяснили, что узкоглазый взорвал реактор своего корабля, чтобы не сдаваться в плен. Еще выдали салаге несколько рекомендаций по тому, как следует себя вести в рубке. Тот огрызался, и адмирал лишь усмехнулся мысленно – перед рейдом на Шелленберг им подкинули кучу молодняка. Только из училищ, ускоренный выпуск… В бою они по малолетству не трусили, держась иногда как бы не лучше ветеранов, но адаптация свежеиспеченных лейтенантов еще не завершилась.
Воспитание молодежи – это, конечно, правильно, но сейчас адмирала куда больше волновал второй авианосец. Впрочем, цыкнуть на излишне разговорившихся офицеров и без него нашлось кому. Лурье, вспомнив, наконец, о своих прямых обязанностях, живо всех построил и выстроил. Ну и тем лучше. Адмирал вновь повернулся к оператору:
– Связь!
– Не отвечают.
– Не надо мне отговорок. Связь давай.
– Я через их поле…
– Пробей направленным, на седьмом уровне, – вмешался кто-то более опытный, и Александров подумал, что новичков в команде его флагмана все же многовато. Впрочем, секунд через тридцать общения на столь заумном профессиональном сленге, что остальные перестали их понимать сразу же и лишь посматривали уважительно, техник сумел настроить канал и получить от авианосца какой-то отклик. Увы, лишь подтверждение контакта в автоматическом режиме – люди по-прежнему молчали.
– А может, их того? – поинтересовался Вассерман. Поглаживая живот (как только активная фаза боя закончилась, артиллерист тут же зажевал стресс бутербродом и тот, судя по слышимому даже через скафандр урчанию, встал в нем колом), профессор неодобрительно рассматривал чужой звездолет, наверняка уже продумав варианты быстрого и качественного вскрытия этой излишне упрямой консервной банки.
– Того можно было и сразу, а я надеюсь, что…
Озвучить эту мысль до конца адмирал не успел. Замигал сигнал вызова – похоже, кто-то с той стороны решил все же, что висеть под прицелом корабельных орудий – занятие бесперспективное, и сам вышел на связь. Александров выждал приличествующую случаю паузу, потом небрежно щелкнул ногтем (ноготь был надежно запакован в перчатку боевого скафандра, но это было уже вторично) по клавише:
– Слушаю.
Появившийся на экране кадр мало походил на командира первого авианосца. Скорее, он был наглядной иллюстрацией к тезису, что жрать куда интереснее, чем худеть. Во всяком случае, служить в космофлоте с этакой филейной частью попросту неприлично. Да и званием он, откровенно говоря, не вышел. Если верить причудливым погонам и надеяться, что не отшибло память и умение разбираться в чужих знаках различия, то всего лишь капитан-лейтенант. Для мостика корабля первого класса мелковато.
– Адмирал Александров?
– Ну я, я. С кем имею честь?
– Капитан-лейтенант Чжан. От имени команды авианосца «Пекин» прошу дозволения обсудить условия капитуляции.
– Вот как? – Александров с интересом приподнял брови. – А где командир вашей посудины?
– Капитан первого ранга Касиваги арестован при попытке взорвать корабль и находится под арестом в корабельном карцере…
Вот и ответ на все вопросы. Команда авианосца неплохо видела, что произошло со вторым кораблем, и повторять судьбу его экипажа не слишком жаждала. Состояла же она в основном из китайцев, перед походом на звездолете поменяли только нескольких старших офицеров. В нормальной ситуации этого более чем достаточно для того, чтобы заставить экипаж воевать, как надо, однако когда все пошло наперекосяк… В общем, стать участником пиротехнического шоу в качестве цветовой присадки экипаж не захотел, и потому японцев частью скрутили (они сопротивлялись, но в соотношении один к ста не очень-то повоюешь), частью просто перестреляли, и теперь авианосец «Пекин» готов был сдаться кому угодно. Просто его экипаж хотел жить. На любых, каких угодно условиях, главное – жить!
Когда боты с десантом взяли авианосец на абордаж и пришло подтверждение того, что все системы корабля под контролем уральцев, Александров украдкой перевел дух. Все получилось так, как он и рассчитывал. Там, где японцы дрались бы с остервенением загнанной в угол крысы, китайцы просто спустили флаг. Но Великий Космос, представить страшно количество нейронов, безвозвратно сгоревших за последний час в адреналиновом пламени.
Зато приз у них и впрямь ценнейший. Вполне современный авианосец, не уступающий большинству аналогов Конфедерации. А главное, его боеспособность можно было восстановить в приемлемые сроки. Красота! Наконец-то эскадра Александрова превращалась в полноценный, хотя и не вполне сбалансированный флот.
– Командир, вас вызывают…
Неуставное обращение… Ну и черт с ним. Адмирал махнул рукой:
– Переключай на мой канал.
Секунду спустя перед ним вспыхнул еще один экран, на котором маячила круглая, как луна, рожа Игоря фон Корфа. Потомок немецких баронов, лихой офицер и командир «Измаила» был явно чем-то озабочен. И это что-то было достаточно серьезным, иначе человек, налетавший больше десяти тысяч часов только в дальних рейдах, предпочел бы разобраться с вопросом самостоятельно.
– Говори, Игорь Иванович, слушаю тебя внематочно.
– Тебе бы все шутить, – фыркнул барон.
– А почему бы и нет? Шутки победителя всегда удачны.
– Ты-то победитель, а вот что мне делать прикажешь?
– Решу после доклада. Так что слушаю тебя, Игорь Иванович… внематочно.
Корф подумал секунду и доложил. Максимально коротко и с использованием ненормативной лексики. И, выслушав его с каменным лицом, адмирал в душе кисло усмехнулся. Вот оно – то, чего он ждал изначально. Именно то, из-за чего его могут запросто объявить военным преступником. Смешно, формально-то он вроде бы в своем праве, но наверняка ведь найдутся крючкотворы, которые задним числом навесят ярлык просто ради того, чтобы состричь на сенсации лишнюю копейку. И ведь дурное прилипает так, что не отмоешься. А впрочем, хрен бы с ними!
– Жги их к черту, Игорь. Считай, это приказ, так что совесть твоя чиста. Нечего со всякой швалью валандаться.
Очевидно, Корф ожидал чего-то в этом духе, поскольку недовольно скривился, но даже не пытался перечить. Лишь резко кивнул и отрубил связь. Все, процесс пошел, и восточникам адмирал теперь не завидовал.
