— Это называется «бо-ро-да», дикая девочка.
— Бо-ро-да, — повторила Анупа.
— Слушай, а почему ты не поинтересовалась: кто я, откуда? Ведь у вас нет бородатых мужчин.
— Ну-у-у! — Девушка наморщила лоб, и ее носик смешно вздернулся. — Какая разница? И вообще, ты, наверное, голоден, Морис?
— Да-да, конечно! — Морис энергично почесал впалый живот. — Было бы очень кстати.
— Тогда пойдем, наберем желтых камней для метания, здесь недалеко, в ручье.
Морис пожал плечами и заковылял следом…
— О-о! 0-го-го! — Заросший, ободранный Морис дико орал, хохотал и лихорадочно совал за пазуху и в карманы слитки маленькие и большие. — Золото! Золото! Мы богаты! Мы очень богаты! Я брошу военную службу и заживу как рантье! — не переставая повторял он, и глаза его отражали блеск желтого металла. Совсем обезумевший Морис метался по ручью, стаскивая слитки в кучи.
— Ты что, взбесился?! — наконец обрела дар речи Анупа. — Зачем ты собираешь эти булыжники? Нам нужны небольшие камни. Мо-рис! Да что с тобой?!
— Ты ничего не понимаешь, глупая дикарка! Мы теперь с тобой миллионеры!
Да что там миллионеры — нет такого числа, чтобы описать наше богатство! Ты понимаешь? Эти желтые камни — это золото, золото, Анупа! — не унимался Морис.
— Ты такой красивый, храбрый и сильный мужчина, но до чего же ты бестолковый! — Анупа стояла в ручье, уперев руки в бока. — Неужели ты думаешь в Мго, Ронги или в землях муюмов удивить кого-нибудь этой чепухой? Железо — это другое дело. У кого есть железо — тот богатый, тот сильный, а это твое золото, оно годится только для пращи. Такое мягкое, что его даже младенец раскусит! — С этими словами Анупа презрительно пнула ногой слиток величиной с конскую голову.
Морис неподвижно стоял и как завороженный смотрел на свои руки, в которых желто блестели два увесистых булыжника.
— Да-а, — протянул он со вздохом, — совсем я тут плохой стал, — и начал вываливать из карманов свои накопленные было богатства.
Большая ярко-красная птица величиной с гуся сидела на макушке островерхого высокого дерева и с неудовольствием смотрела вниз на двух подозрительных зверей, которые крутились вокруг ствола и издавали странные, не птичьи звуки.
— Ну и что ты теперь собираешься делать? — ехидно спросил Морис.
— Убивать птицу, — невозмутимо ответила девушка и назидательным, не терпящим возражений тоном добавила:
— Ведь мужчины такие беззащитные. Сейчас я добуду дичь, а ты ее приготовишь… Ну вот, теперь ее видно хорошо.
Анупа вытянула вперед руку с блестящим шариком и прицелилась. От напряжения у нее высунулся кончик языка. Следующее движение Морис просто не уловил, так быстро все произошло. Из кроны дерева, с шумом сбивая листья, в облаке разлетающихся разноцветных перьев, вывалилась и шлепнулась на землю убитая птица.
— Ух ты! Вот это класс! — Морис подбежал к добыче и поднял ее за широкие крылья. Он, однако, был очень озадачен, увидев на тушке убитой птицы входное и выходное отверстия, из которых вытекала кровь. — Эй, как ты это сделала?
Глава 12
Второй день колонны императорских войск плутали в густых лесах владений муюмов, желая найти большое селение. Шли с опаской, высылая разведку во всех направлениях. Старый Ахха знал силу муюмов. В молодости он дважды с войсками захватчиков пытался пробиться сквозь лес к океану и каждый раз возвращался с полпути, имея при себе лишь горстку телохранителей.
Люди леса всегда появлялись неожиданно и так же неожиданно исчезали, а отряд всякий раз сокращался вдвое. Правда, теперь нарвад ведет много воинов.
Они все верхом на крепких черных буйволах, и каждый солдат закрыт тяжелыми костяными или ракушечными доспехами. И все-таки Ахха очень опасался.
— Нарвад, нарвад!
Ломая тяжелыми копытами кусты, желтый буйвол нес кричащего Моххада.
Ахха подождал промбиуда и с явной тревогой в голосе коротко бросил:
— Ну?! — Там! — Моххад неопределенно махнул рукой. — Мертвое селение!
Хижины сожжены, живых людей нет, только изуродованные разлагающиеся трупы: женщины, мужчины, дети — все!
— Не может быть! Вперед, показывай дорогу! — И Ахха вонзил шпоры в бока своему буйволу…
Нарвад сидел на поваленном и расщепленном дереве на окраине селения.
Старый Ахха был погружен в тяжкие раздумья: «Что же случилось с этой деревней? Почему вокруг только следы убийств, но нигде нет следов битвы?»
Везде, где проходили войска Аххи, они не встречали сопротивления. Все попадавшиеся селения были сожжены, а жители уничтожены. Солдаты были веселы, сыты, здоровы. Поход к океану обещал превратиться в бесславную прогулку по кладбищу. Военачальники на своих буйволах сидели пасмурнее туч. Им хотелось войны, славы, почестей. Солдаты же, наоборот, чувствовали себя прекрасно, уже почти открыто пьянствовали, и дисциплина в войске слабела с каждым днем.
Поэтому внезапное сообщение о гибели двух солдат, погнавшихся в лесу за неизвестным, было воспринято на совете в шатре у Аххи на ура. Вот оно, настоящее дело, вот она, слава, вот они, трофеи.
Тридцать с небольшим оставшихся в живых муюмов, как смогли, окопались на небольшом холме. Его склоны были утыканы громадными гранитными глыбами.
Силы были слишком неравны, но муюмы решили защищаться. Мужчины подносили боеприпасы, женщины же из-за каменных столбов напряженно следили за действиями императорских солдат.
Ахха грамотно окружил войсками последний оплот умирающего народа. Он мог за полчаса сломить сопротивление маленького непокорного отряда, умертвив всех до единого, но ему нужны были пленники, и особенно женщины.
Солдаты выкрикивали муюмам оскорбления, но те молчали строго и торжественно, как статуи. Ничто не выводило их из равновесия. Один смельчак до того разошелся, что покинул свой строй и, выйдя вперед на несколько шагов, принялся кричать, размашисто жестикулируя. Не видя опасности, он приближался шаг за шагом к позициям осажденных и. уже мысленно наматывал на кулак длинные косы прекрасной пленницы. Ему удалось сделать только один шаг навстречу желанной мечте…
Золотой шарик, сверкнув на солнце, впился в смотровую щель его шлема.
Солдат охнул, руки его неестественно взметнулись вверх, как будто он хотел взлететь, и он рухнул на пожелтевшую, высохшую траву. Из всех щелей шлема хлынула кровь.
В рядах императорских солдат моментально воцарилась абсолютная тишина, взорвавшаяся через мгновение шквалом гневных криков. Масса войска колыхнулась и покатилась на муюмов.
Воздух злобно, как кобра, зашипел, пронзенный десятками несущих смерть снарядов, и передовая шеренга наступающих легла под дружным залпом амазонок… Но это уже не могло сдержать атакующих. Еще немного, и в ход пошли железные спицы, а еще через полчаса солдаты, осатаневшие от крови, гремя костяной броней, без шлемов, самозабвенно отплясывали на изуродованных трупах несостоявшихся пленников.
