Василий Васильевич почему-то посторонился.
Она шмыгнула носом, выглянула в коридор, покрутила головой и моментально пропала с глаз, словно просочилась в щель между мирами.
Василий Васильевич вышел следом, тоже покрутил головой — никого не было в коридоре — и вернулся в гостиную.
— Василий! — набросилась на него Нинель Фёдоровна. — Куда ты делся?! Остывает всё!
Он посмотрел на Лючию, которая беседовала с Емельяном Ивановичем и не обратила на его возвращение никакого внимания — и хорошо, иначе пришлось бы снова выбегать в коридор! Софья сразу же пристала с вопросами, когда и куда они завтра пойдут гулять, а Стас пошутил, что если во время каждой их совместной прогулки будут находить по трупу, людей не хватит.
Домоправительница поторапливала его, и Меркурьев, раздумывая, уселся за стол. Перед ним на огромной тарелке помещалась приблизительно половина утки, какие-то затейливые овощи, горка риса и что-то ещё.
Василий Васильевич стал строить планы, как бы половину от половины переправить последовательнице и проводнице. При мысли о том, что она сидит одна у себя в комнате голодная и простуженная, а они все тут пируют, ему становилось неловко.
Он отломил половину от половины утки и ту, что была с ногой, — самую аппетитную! — потихоньку отложил на хлебную тарелку.
Виктор Захарович налил ещё по стопочке. Вид у него был жизнерадостный.
— А ты не охотник, Василий Васильевич?
Меркурьев отрицательно покачал головой. Он ел утку, и ему казалось, что ничего вкуснее он в жизни не пробовал, сразу забылись ночные голоса, и метания в темноте, и неловкость перед Антипией.
Как её на самом деле зовут? А, Марьяна, Мура!..
А Лючию как зовут на самом деле? Нужно будет узнать у Захарыча.
— Здесь, в лесу, охотничий домик есть, — продолжал хозяин. — Уж не знаю, кто и когда его поставил, поговаривали, что Фридрих Великий, он знатный был охотник. Мы детьми всё туда бегали, надеялись привидения увидеть.
— Это ты к чему, Виктор Захарович? — не понял Меркурьев. Разговаривать о привидениях ему не хотелось.
— К тому, что на охоту можем сходить, — неожиданно заключил старик. — Заодно домик посмотрим.
— Архитектурный шедевр? — спросила Лючия и улыбнулась.
Меркурьев жевал.
— Да какой шедевр, так, память старины, — сказал Виктор Захарович.
— А я охочусь, — сообщила красавица, все посмотрели на неё. — И ружьё у меня с собой, и снаряжение. Отчего же не сходить, если вы приглашаете!..
«Должно быть, пойнтер тоже с собой, — подумал Меркурьев, — и грум. А лошадь?…»
— Да я вон Василия приглашал, — пробормотал Виктор Захарович.
— Мы его уговорим, — пообещала Лючия. — Вы дадите себя уговорить?
— Я? — переспросил Василий Васильевич как дурак. — Конечно. Уговаривайте.
— Завтра, — пообещала красавица. — Всё завтра. Нынче уже поздно.
— Я вот что хотел спросить, — произнес Меркурьев громко. — Никто ночью не слышал, как покойник на улицу выходил? Если он с четырёх утра в камышах лежал, значит, вышел сразу после трёх. Никто не слышал?
— Охота тебе вспоминать ерунду всякую, — пробормотала Софья. — Какая разница, кто слышал, кто не слышал! У меня вот сон чуткий, от малейшего шороха просыпаюсь, а ничего не слыхала.
— Мы все раньше разошлись, — сказала Нинель Фёдоровна виновато. — Я сразу после двух ушла, решила, что без меня обойдутся. Витя ещё раньше, в полвторого, должно быть. Я им только водки оставила и закуски обновила. Но они уже ни есть, ни пить не могли.
— И двери были заперты?
Нинель с тревогой посмотрела на Виктора Захаровича.
— Заперты, — сказала она, словно вспоминая. — Мы на ночь всякий раз запираем!.. Витя эту запер, в гостиной. А я ту, большую.
— И ночью никто на прогулку не выходил и не возвращался? — спросил Меркурьев у остальных.
Лючия ему улыбнулась. Стас пожал плечами и сделал рожу. Кристина сказала, что спала как сурок — её пушкой не разбудишь, сон её решительно не чуток. Емельян Иванович заверил Меркурьева, что «ночью потребно спать». А Софья покрутила пальцем у виска.
— Утром я пошёл бегать, — сообщил Василий Васильевич. — Весь дом спал. Я вышел через эту дверь, — он кивнул, показывая. — А когда вернулся, запер ее. Ветер был, я подумал — вдруг распахнёт. Потом я пошёл в вестибюль выпить кофе. В это время прибыл Емельян Иванович.
— Истинная правда, — сказал человечек. — Вы были так любезны, впустили меня и предложили чашку чая!..
— И ту, большую дверь, когда позвонил Емельян Иванович, я отпирал. Она была закрыта.
— Ну и что?! — не выдержала Софья.
— Рано утром все двери были заперты. Получается, что за покойником, когда он ночью ушёл на маяк, кто-то закрыл дверь. Вот я и спрашиваю: кто?
— Ах ты, мать честная, — пробормотал Виктор Захарович. — А ведь точно! Получается, кто-то запер!..
— Убийца, — равнодушно уронила Лючия. — Он прокрался следом за молодым человеком, убил его, оттащил к маяку, а потом вернулся сюда и закрыл за собой дверь. Убийца — один из нас.
— Будет вздор молоть, — сурово оборвала её Нинель Фёдоровна. — На ночь-то глядя.
Лючия легко поднялась и стремительно пошла к выходу. Мех, переброшенный через локоть, волновался и переливался на ходу.
Не дойдя нескольких шагов до двери, она повернулась и приблизилась к Меркурьеву.
Он, принявшийся было за утку, замер с куском во рту.
Лючия слегка дотронулась до его плеча.
— Вы поможете мне найти убийцу, — утвердительно сказала она. — Или зло понесётся дальше и разлетится по всей Земле.
— Ой-ё-ёй, — передразнила Софья. — Зло понесётся! Вы подумайте!
Лючия ещё секунду постояла и стремительно вышла.
Меркурьев длинно, как страус, сглотнул.
— Она здесь тоже в первый раз? — спросила Кристина ей вслед. — Как и большинство присутствующих?
— В первый, в первый, — сказал Виктор Захарович. — Эх, как хороша, глаз не оторвать! И решительная!
— По-моему, дура какая-то, — фыркнула Софья. — Убийц она будет изобличать, видали! Выдумала ерунду какую-то!
— А двери и впрямь все были с ночи заперты, — продолжал хозяин.
— И утром заперты, — подхватил гость. — А человек выходил!
— Да за ним его собутыльник закрыл, и все дела, — сказал Стас с досадой. — Чего вы придумали на пустом месте детектив?! И менты считают, что ничего криминального, несчастный случай! Оттуда то и дело кто-нибудь падает! С маяка!
Виктор Захарович словно воспрянул духом:
— А ведь так могло быть! Один ушёл, другой за ним запер! А я голову сломал, кто ночью по дому ходил! Выходит, никто и не ходил!
