– В чем дело? – спросила она, и между бровей появилась морщинка, ресницы чуть опустились, прикрывая глаза бахромой. Ее лицо было так близко, что прежние сумасшедшие желания опять захватили его, лишая способности мыслить. Неужели он всегда будет терять контроль над собой рядом с этой женщиной? – Что случилось, Лука?
– Это вы мне скажите.
Ярость в душе росла, отчего, казалось, он и сам увеличивался в размерах. Он подался вперед, стараясь при этом все же не касаться Кэтрин. Кровь прилила к голове, вызывая пульсацию в висках. Сердце билось в грудной клетке, норовя выскочить наружу, но Лука был уверен, что это никто, кроме него, не замечает. Он не представлял, как сможет держать себя в руках, но был так же твердо уверен, что обязан справиться.
Кэтрин нахмурилась еще сильнее, но это все же было лучше, чем ее чертова улыбка.
– Мне нечего вам сказать. Все прошло замечательно. Я не могу судить, чего вы ждали от этой встречи, но видела, что все виноделы в округе в восторге от ваших сортов винограда. Чего же еще вам желать?
Пожалуй, впервые в жизни Луку не волновали ни сорта винограда, ни получаемое из него вино.
– Мне любопытно, как вам все это удается проделывать, даже когда мы обсуждаем сугубо деловые вопросы? – Он впился в нее взглядом и не пытался контролировать интонации. Похоже, ярость захватила его целиком. – Расставляете силки для следующей жертвы?
Серо-зеленые глаза стали холодными, словно сталь.
– Не понимаю, о чем вы.
– На этот раз вы действовали особенно изощренно. – Лука усмехнулся и посмотрел в окно. Автомобиль ехал по главной дороге, откуда открывался вид на окрестные холмы. – Все за столом только и смотрели, как вы кокетничаете с тем стариком. Затеяли новую игру, Кэтрин?
– Под игрой, как я понимаю, вы имеете в виду работу, которую, кстати, пришлось выполнять мне, в то время как вы сидели, надувшись словно сыч.
– Вы слишком много времени провели в дамской комнате перед тем, как подали десерт, – продолжал Лука, обращая внимание, как она дернулась, пораженная его назидательным тоном. – Интересно, чем вы там занимались? Ваш сосед тоже был обеспокоен вашим долгим отсутствием. Одному Богу известно, что вы там проделывали с ним под столом, когда никто не видел.
Тогда Лука не мог думать ни о чем другом. Восхитительная еда в лучших традициях калифорнийской кухни казалась ему безвкусной.
Кэтрин поджала губы и покачала головой:
– Что за глупости? В желании оскорбить меня вы переходите все границы. – Глаза ее потемнели и сверкнули. – Впрочем, вы верны себе. Для вас чем хуже, тем лучше.
– И вот еще что мне интересно… – Он придвинулся к ней, угрожающе нависая, заполняя собой все темное пространство салона, хотя отлично знал, что близость ее тела лишь доставит ему проблем с необходимостью контролировать свои желания. Таково было ее воздействие на него. Она заставляла его забывать обо всем на свете – о жизни, о себе самом, о мире вокруг. Этого он простить ей не мог. Видимо, поэтому и постарался быть сейчас максимально близко к ней, давая возможность ощутить всю силу бушующей в нем ярости. – Шлюхи предпочитают позу на коленях или лежа на спине? Или они подходят к делу творчески и допускают разнообразие?
Он ждал, но она даже не шелохнулась. Это больше чем что-либо продемонстрировало ее состояние слепой ненависти. Внезапно он увидел, как мелькнула ее рука, и почувствовал, как что-то врезалось с хлопком в его щеку. Звук пощечины разнесся по всему салону. В глазах сверкнули молнии, озаряя все пространство вокруг нее.
Боль он ощутил не сразу, лишь спустя несколько мгновений, когда произошло осознание того, что она сделала.
– Вы отвратительный хам, – прошипела Кэтрин. В этом он был с ней согласен, хотя мог и поспорить. – И самое ужасное, что вы считаете себя вправе нападать на меня всякий раз, когда у вас появляется желание это сделать, когда вам хочется выплеснуть из себя всю накопившуюся внутри желчь.
Лука откинул голову и рассмеялся, придавая темноте привкус исходившей от него ярости, и потер рукой челюсть.
– Знаете, вообще-то мне больно. – Он бросил на нее презрительный взгляд. – Играете роль оскорбленной девственницы, Кэтрин? Надо признать, вы неплохая актриса.
Она побледнела. Лука смотрел с интересом, прикидывая, как она поступит – упадет в обморок или разразится гневным криком. Кэтрин подняла руку, и он решил, что она решила ударить его еще раз, но она лишь потерла пальцами шею, будто проверяя пульс. Или стараясь выровнять дыхание и прийти в себя.
Внезапно он понял, какие чувства она испытывает, и осознание этого стало для него приятной неожиданностью. Она сбита с толку и не представляет, как повести себя в этой запутанной ситуации, которую он намеренно создал.
– Если посмеете еще раз меня ударить, я отвечу, – предупредил он.
– Вы меня ударите? – Она печально усмехнулась. – Я рада, что вашего отца нет в живых, Лука. Он был бы возмущен вашим поведением.
Он расправил плечи, игнорируя легкое шевеление в груди, вызванное голосом совести.
– Давайте-ка проясним ситуацию, – сказал он, чуть расслабившись, словно ощутил временное избавление от ярости, терзавшей его все время ужина. Нет, она не отпустила его окончательно, но значительно ослабила хватку. Лука не стал задаваться вопросом почему. – Последнее, что интересовало меня в жизни, так это мнение отца, да и всех окружающих, о том, как я поступаю. Намного меньше, чем вы даже можете предположить. Кстати, смешно слушать лекции о хороших манерах от самого дьявола. – Он по-прежнему сидел слишком близко к ней, его присутствие давило, мешая свободно дышать им обоим. – Но я не способен ударить женщину, не пугайтесь. Даже если она напала первой.
Кэтрин слегка смутилась и, опустив глаза, принялась разглядывать руки. Лука невольно подумал, ощущает ли она тот же жар, который вспыхнул в его щеке. Неожиданно внутри стянулся тугой узел. Он подался вперед и накрыл ее руку своей ладонью, сжав, когда она попыталась вырваться. С ее губ слетел легкий вздох, но Лука не собирался отпускать ее руку, будто намеревался вырвать жало, которым она его поразила.
Она смотрела на него так, словно не понимала, чего он еще от нее хочет.
– Что ж, ударьте меня еще раз, Кэтрин. – Он понизил голос и посмотрел на нее со страстью во взгляде. – Будем считать это приглашением продолжить то, что мы не закончили прошлой ночью. И забудем о тех стариках, которых вы очаровывали во время ужина, и о том, какую роль вы избрали для себя на сегодняшний вечер.
Она пошевелила рукой, делая попытку впиться ногтями в его запястье.
– Я не играю роли, – бросила она ему в лицо. – Этим занимаетесь только вы. И от меня вы никогда не получите приглашение что-то закончить. Это была ошибка. Трагическая, но случайная ошибка. Я не представляю, как такое могло произойти…
– Правда не представляете?
Он не собирался задавать этот вопрос, но повисшее между ними напряжение словно подталкивало его к необдуманным поступкам. Стук ее сердца был отчетливо слышен в тишине, и стучало оно в унисон с его собственным сердцем.
