– Я-то думала, что ты всю неделю будешь плавать с аквалангом
или с маской.
– Ну уж нет. Там меня поджидают акулы. Ветер подул сильнее,
заливая сидящих на балконе потоками воды.
– Пойдем и снимем с себя все, – сказал Митч, вставая.
Примерно через час погода все-таки начала меняться. Дождь
вначале ослабел, потом начал моросить, а вскоре и вовсе кончился. Небо
прояснилось, тучи уходили на северо-восток, к Кубе. Незадолго до захода на
короткое время выглянуло солнце. Его появление опустошило бунгало, домики
местных жителей, номера в отелях – все тут же устремились по еще не просохшему
песку к воде. “Румхедс” внезапно оказался набитым игроками в дартс и умиравшими
от жажды туристами. Возобновилась оборванная на середине партия в домино. У
“Пальм” музыканты взяли в руки свои инструменты, над пляжем поплыла уже
знакомая Митчу мелодия регги.
Вместе с Эбби они бесцельно шагали вдоль кромки прибоя в
направлении Джорджтауна, прочь от того места, где когда-то он сидел с девушкой.
Время от времени он ловил себя на мысли о том, что не может забыть ни ее, ни
фотографии. Он решил, что девушка была профессионалкой, что Де Вашер заплатил
ей за то, чтобы она соблазнила его и подставила под объективы скрытых камер. Он
не рассчитывал увидеть ее в этот раз.
Как бы по сигналу, музыка вдруг смолкла, прогуливавшиеся по
пляжу замерли, шум в баре стих, и тысячи глаз устремились к той точке на
горизонте, где нижний край солнечного диска соприкоснулся с поверхностью воды.
Крошечные облака, остатки бушевавшей днем грозы, вместе с солнцем медленно
погружались в воду. Заходящее светило окрашивало их в красные, желтые, розовые
тона. На несколько мгновений небо превратилось в огромный кусок холста,
раскрашиваемый мощными взмахами невидимой кисти. Затем оранжевый диск полностью
ушел под воду, облака стали черными и медленно разошлись. Такими бывали на
островах закаты.
Со страхом и всеми мыслимыми предосторожностями Эбби правила
джипом на забитых транспортом узеньких улицах торгового квартала. Ведь она была
родом из Кентукки, и ей никогда прежде не приходилось ездить по левой стороне
дороги. Митч подсказывал ей, куда править, и одновременно не сводил глаз с
зеркала заднего вида. Тротуары были полны туристов, разыскивающих взглядами в
витринах беспошлинные фарфор, хрусталь, парфюмерию, кинофотоаппаратуру и
ювелирные изделия.
Митч указал ей на незаметную боковую улочку, и джип резко
свернул в нее, разделив надвое большую группу туристов. Он поцеловал жену.
– Буду здесь в пять.
– Не забывай про осторожность, – сказала она. – Я отправлюсь
в банк, а потом вернусь на пляж, поближе к бунгало.
Он хлопнул дверцей и исчез в проходе между двумя
магазинчиками. Проход вывел на более широкую улицу, упирающуюся в Поросячий
залив. Митч нырнул в небольшую, полную туристов лавку, где торговали рубашками,
соломенными шляпами и солнцезащитными очками. Он выбрал рубашку с кричащими
желтыми и зелеными цветами и широкополую панаму и уже через две минуты уселся
на заднее сиденье притормозившего у лавки такси.
– В аэропорт. И побыстрее. Посматривай, чтобы никто не
увязался следом.
Таксист не отозвался. Проехав мимо зданий банков, они
выбрались на шоссе, и уже через десять минут машина остановилась перед зданием
аэропорта.
– За нами кто-нибудь ехал? – обратился к водителю Митч,
доставая деньги.
– Нет, дружище. Четыре доллара десять центов. Митч бросил на
сиденье пятерку и быстро прошел внутрь. Рейс местной компании на остров
Кайман-Брак был ровно в девять. У прилавка с сувенирами он купил чашку кофе и
спрятался между двух рядов полок, уставленных всякими безделушками. Поглядывая
из своего укрытия в сторону зала ожидания, он не заметил никого. Конечно, он
даже не представлял себе, как они могли выглядеть, но, во всяком случае, он не
увидел никого, кто бы шнырял по залу в поисках потерявшегося друга или
родственника. Может, они последовали за джипом, а, может, прочесывали торговый
квартал. Все возможно.
За семьдесят пять местных долларов он купил заранее
зарезервированный последний билет на десятиместный трехмоторный “Трисландер”.
Эбби заказала его по телефону-автомату вечером того дня, как они прилетели. В
самый последний момент он бегом бросился по бетону к трапу и забрался в салон.
Пилот закрыл дверь, машина начала двигаться к взлетной полосе. Других самолетов
видно не было. Где-то справа мелькнул маленький ангар.
Пассажиры-туристы восхищались бирюзовым морем и почти не
разговаривали за время двадцатиминутного полета. Когда они уже подлетали к
острову, пилот превратился на время в туристского гида и сделал в воздухе
широкий круг, обращая внимание своих пассажиров на крутые утесы, отвесно
обрывавшиеся в море на восточной оконечности острова. Без этих утесов, заметил
он, островок был бы таким же плоским, как и Большой Кайман.
Машина мягко приземлилась на узкую полосу асфальта.
Рядом с небольшим каркасным домиком, на всех четырех стенах
которого было намалевано краской слово “Аэропорт”, стоял мужчина, представитель
белой расы, с приятными чертами лица, наблюдавший за высадкой. Это был Рик
Эклин, специальный агент. Стекавший градом пот насквозь промочил рубашку на его
спине. Он сделал едва заметный шаг вперед.
– Митч, – сказал он негромко, как бы самому себе.
Мгновение поколебавшись, Митч подошел к нему.
– Машина ждет нас.
– А где Тарранс? – Митч посмотрел по сторонам.
– Ты увидишь его.
– В машине есть кондиционер?
– К сожалению, нет. Извини.
Машине не хватало не только кондиционера, но и мощности
двигателя и поворотных огней. Это был автомобиль 1974 года выпуска, и Эклин
объяснил, пока они ехали по пыльной дороге, что на острове был не очень широкий
выбор марок, предлагавшихся напрокат. Единственной причиной того, что
представители правительства США были вынуждены арендовать эту машину, являлась
невозможность обнаружить на острове такси. Слава Богу, что за столь короткое
время удалось найти комнату.
