– Не могу найти папку Гринмарка, – пробрюзжала секретарша
типу.
– Она была рядом с папкой Роккони, – ответил тот.
– Мне не нужен никакой Гринмарк! – заорал Эйвери. – Сколько
раз вам повторять?! Вы что, оглохли?!
Секретарша уперлась взглядом в Эйвери.
– Нет, я слышу очень хорошо. Я ясно слышала, как вы сказали:
“Упакуйте дело Гринмарка”.
– Лимузин ждет вас, – вступила другая секретарша.
– Мне не нужен чертов Гринмарк!
– А Роккони? – спросил тип.
– Да! Да! Уже десятый раз говорю: да, мне нужен Роккони!
– И самолет тоже вас ждет, – напомнила все та же женщина.
Один чемодан захлопнули и кое-как наконец закрыли. Эйвери
копался в груде бумаг у себя на столе.
– Где дело Фендера? Где вообще все мои папки? Почему я
никогда ничего не могу найти?
– Фендер у меня, – сказала первая секретарша, втискивая
папку в чемоданчик.
Эйвери уставился в листок бумаги, который он держал в руках.
– Отлично. Итак, у меня здесь Фендер, Роккони, “Кэмбридж
Партнере”, “Грин Груп”, переписка Сонни Кэппса и Отаки, “Бсртон Бразерс”,
Галвестон Фрейт и Маккуэйд?
– Да, да, да, – подтвердила первая.
– Все они здесь, – поддержал ее тип.
– Не верю. – Эйвери подхватил свой пиджак. – Пошли!
Он вынес свое тело из кабинета, сопровождаемый Митчем,
секретаршами и типом. Два чемоданчика нес Митч, два тащил тип, один был в руке
у секретарши. Другая на ходу писала в блокнот то, что ее босс рыкающим голосом
приказывал и требовал сделать за время его отсутствия. Живописная группа едва
уместилась в кабине лифта и спустилась на первый этаж. На улице на помощь им
бросился шофер – он распахивал двери и дверцы, укладывал чемоданы в багажник.
Митч и Эйвери упали на заднее сиденье.
– Передохни, Эйвери, – сказал Митч. – Ты на три дня
отправляешься на Кайманы. Расслабься.
– Да-да. Я беру с собой работы на целый месяц. Мои клиенты
уже криком исходят, требуя с меня шкуру спустить, угрожая судом за
профессиональную некомпетентность. Я опаздываю на два месяца, а ты в это время
сбегаешь в Вашингтон, чтобы четыре дня задыхаться от тоски на этих семинарах.
Ты отлично рассчитал время, Макдир. Просто отлично.
Протянув руку, Эйвери открыл бар, смешал себе коктейль. Митч
отказался. Лимузин вырулил на Риверсайд-драйв в самый час пик. После трех
глотков почти чистого джина Эйвери задышал глубже.
– Для продолжения обучения! Какая издевка, – пробурчал он.
– Ты тоже прошел через это, когда был новичком. К тому же,
если я не ошибаюсь, не так давно ты провел неделю в Гонолулу на таком же, но
международное семинаре. Или ты забыл?
– То была работа. Только работа. Ты берешь свои папки с
собой?
– Конечно, Эйвери. Восемь часов в день у меня будут уходить
на семинар, где я должен постигать глубину последних поправок Конгресса к
налоговому законодательству, ну а в оставшееся время я рассчитываю закрывать по
пять часов в день.
– По шесть, Митч, если сможешь. Мы очень отстаем.
– А мы всегда отстаем, Эйвери. Налей себе еще. Тебе
необходимо расслабиться.
– Я расслаблюсь в “Румхедсе”.
Митч увидел перед глазами бар с пивом “Ред Страйп”, игроков
в домино, стрелки и – узенькие! – бикини. И девушку.
– Ты первый раз летишь на “Лире”? – спросил Эйвери, уже
более спокойно.
– Да. Я здесь уже семь месяцев и только сейчас его увижу.
Если бы я знал все это в марте прошлого года, я пошел бы в фирму на Уолл-стрит.
– Ты из другого теста, Митч. Ты знаешь, что они там, на
Уолл-стрит, делают? У них в фирме триста юристов, так? И ежегодно они набирают
еще тридцать сотрудников, если не больше. Каждый хочет у них работать – ведь
это же Уолл-стрит, так? И вот примерно через месяц всех этих новичков собирают
вместе и говорят им, что на протяжении пяти лет они будут работать по девяносто
часов в неделю, а когда пять лет проходят, половины новичков в фирме уже нет.
Текучесть там невообразимая. Они просто стараются выжать из новичков все, давая
им ставку в сто – сто пятьдесят долларов в час и загоняя чуть ли не до смерти,
а потом их просто вышвыривают на улицу. Вот что такое Уолл-стрит. И ребятам
даже увидеть не удается самолет их фирмы. Или лимузин. Тебе действительно
повезло, Митч. Ты каждый день должен благодарить Бога за то, что тебя приняли в
нашу старую добрую фирму.
– Девяносто часов в неделю – это мелочь. Зато остальное
время принадлежало бы мне.
– Тебе за это воздается. Ты знаешь, какую премию получил я
по итогам года?
– Нет.
– Четыреста восемьдесят пять тысяч. Неплохо, а? И ведь это
только премия.
– Я получил только часть.
– Держусь меня, и скоро ты тоже переберешься в высшую лигу.
– Да, но сначала мне нужно продолжить свое образование.
Через десять минут лимузин выехал на бетонную полосу,
ведущую к ангарам. Высокие двери каждого были помечены знаком “Мемфис Аэро”.
Изящных пропорций серебристый “Лир-55” медленно подруливал к зданию
аэровокзала.
– Вот он, – сказал Эйвери.
Багаж был быстро погружен на борт, и через несколько минут
им разрешили взлет. Затянув ремень безопасности, Митч восхищенным взглядом
окинул отделанный кожей и медью салон. Интерьер был оформлен с отменным вкусом
и роскошью, иного Митч и не ожидал. Эйвери приготовил себе новую порцию джина и
щелкнул застежкой ремня.
Они находились в полете час и пятнадцать минут, когда “Лир”
начал снижаться для посадки в международном аэропорту Балтимор-Вашингтон.
Закончив пробег, самолет остановился, Эйвери с Митчем спустились по трапу и
открыли дверцу багажного отделения. Эйвери кивнул головой в сторону человека в
униформе, стоявшего около ворот.
– Это твой шофер. Лимузин рядом, он проведет тебя к нему. До
твоего отеля сорок минут езды.
– Еще один лимузин?
– Так точно. На Уолл-стрит ты бы этого не дождался.
Они пожали друг другу руки, и Эйвери вновь поднялся на борт.
Дозаправка топливом потребовала получаса, так что, когда “Лир” взлетел и взял
курс на юг, Эйвери уже спал.
