Митч почувствовал, что Джулия уже сидит вплотную к нему; ее
рука легла на его колено.
– Ты не хочешь потанцевать? – услышал он ее голос.
– Нет.
– Вот и отлично. Я тоже. А чего тебе хочется? Ее грудь
ходуном ходила по руке Митча, в нескольких дюймах от своего лица он видел ее
призывную улыбку.
– Мне ничего не хочется, – сказал он ровным голосом и убрал
ее руку.
– Ну, брось. Давай побалуемся. Твоя жена ничего не узнает.
– Послушай-ка, ты очень красива, но сейчас ты зря
стараешься. Еще довольно рано, и у тебя достаточно пока времени, чтобы найти
парня получше.
– А ты остряк!
Рука ее вновь вернулась на прежнее место, и Митч глубоко
вздохнул.
– Почему бы тебе не убраться отсюда?
– Прости. – Она убрала руку.
– Я сказал. Убирайся.
Она отшатнулась от него.
– Что с тобой?
– У меня отвращение к болезням, вызываемым чрезмерной
общительностью. Убирайся.
– Почему бы тебе самому не убраться?
– Отличная мысль. Думаю, мне пора. Благодарю за компанию.
Допив пунш, Митч встал и, пробравшись через танцующую толпу,
подошел к бару. Заказал пиво, уселся в темном уголке внутреннего дворика.
Расстилавшийся перед ним пляж был совершенно пуст. Над самой поверхностью воды
плавно скользили огоньки небольших суденышек и катеров. За спиной теплый
карибский вечер был полон звуков смеха и музыки, которую извлекали из своих
инструментов местные “Босоногие ребята”. Неплохо, подумал Митч, неплохо, но с
Эбби было бы еще лучше. Может, они приедут сюда вместе следующим летом. Им
необходимо было побыть вместе, и подальше от дома, от его кабинета. Какая-то
полоса, какой-то барьер отделил их друг от друга, он еще не мог понять, что это.
Просто было что-то такое, чего ни один из них не мог объяснить словами, но что
оба чувствовали. Это пугало его.
– Что ты там увидел? – Неожиданно раздавшийся рядом голос
заставил его вздрогнуть.
Она подошла к столику, села рядом. Темнокожая островитянка с
голубыми или серыми – в темноте невозможно было определить – глазами. Глаза
эти, глубокие и теплые, были прекрасны. Темные волнистые волосы зачесаны назад,
свисая свободно, они скрывали почти всю спину. В девушке, похоже, смешалась
кровь не только черной и белой рас, было в ней что-то и от латиноамериканки. И
еще что-то, наверное, тоже было. Белая полосочка бикини едва скрывала ее тугую
полную грудь, а яркая Длинная юбка с разрезом почти до пояса тоже открыла взору
почти все, когда девушка уселась, скрестив ноги. Обуви никакой.
– Ничего особенного, – ответил Митч.
Она была совсем юной; блеснувшие в детской улыбке зубы
походили на жемчужины.
– Ты откуда? – спросила она.
– Из Штатов.
Она едва слышно рассмеялась.
– Это и так ясно. Откуда из Штатов? Речь ее была спокойной и
ясной, настоящий карибский английский.
– Мемфис.
– Сюда многие приезжают из Мемфиса. Ныряльщики и
аквалангисты.
– А ты живешь здесь? – поинтересовался Митч.
– Да. Всю жизнь. Моя мать – местная жительница. Отец – из
Англии. Он давно ушел от нас, вернулся туда, откуда приехал.
– Не хочешь чего-нибудь выпить?
– Хочу. Рому с содовой.
Митч стоял у стойки бара и ждал, пока приготовят напитки.
Какое-то нервное ожидание разливалось у него в желудке. Еще можно было
скользнуть в темноту, исчезнуть в толпе и пробраться в безопасность, в бунгало.
Можно было бы запереть дверь и почитать что-нибудь об этом налоговом убежище.
Скука! Да к тому же там сейчас был Эйвери вместе со своей пылкой подружкой.
“Эта девушка безопасна”, – подсказывали ему выпитый ром и пиво. Один-два
коктейля, и они пожелают друг другу спокойной ночи.
Со стаканами в руках Митч вернулся к столику и сел напротив
девушки, стараясь держаться подальше. Вокруг них никого не было.
– Ты тоже ныряльщик?
– Нет. Не поверишь, но я приехал по делу. Я юрист, завтра
утром у меня встреча кое с кем из банкиров.
– Долго ты здесь пробудешь?
– Дня два.
Митч старался быть вежливым, но кратким. Чем меньше он
скажет, тем безопаснее будет. Она поменяла положение ног, беззащитно
улыбнулась. Митч почувствовал в. себе какую-то слабость.
– Сколько тебе лет? – спросил он.
– Мне двадцать лет, зовут Эйлин. Я уже взрослая.
– Митч.
Ощущение тяжести в желудке пропало, голова прояснилась. Он
сделал несколько больших глотков пива. Посмотрел на часы.
Она наблюдала за ним с той же мягкой улыбкой.
– Ты очень красив.
Как она торопится. Остынь, говорил он себе, не горячись.
– Спасибо.
– Ты спортсмен?
– Что-то вроде этого. А почему ты спрашиваешь?
– Ты выглядишь как спортсмен, такой мускулистый и надежный.
То, как она произнесла последнее слово, снова заставило его
сердце биться учащенно. Он восхищался ее телом и пытался придумать такой
комплимент, который не звучал бы как приглашение. Забудь об этом, приказывал он
себе.
– Где ты работаешь? – попытался Митч перевести разговор в
более безопасное русло.
– В городе, в ювелирном магазине.
– А живешь?
– В Джорджтауне. А ты где остановился?
– В соседнем бунгало. – Митч кивнул налево, и она повернула
голову. Он видел, что она не прочь пойти посмотреть.
Девушка поднесла к губам свой бокал.
– Почему ты не веселишься со всеми?
– Я не очень люблю большие сборища.
– Пляж понравился?
– Просто великолепный.
– При луне он еще лучше. – Та же улыбка. Он промолчал.
– Бар в миле отсюда, дальше, по пляжу, будет получше. Давай
пройдемся.
– Не знаю, мне уже пора идти. До утра нужно успеть кое-что
сделать.
