Через небольшое отверстие в стене от копировальной машины
бежал тоненький проводок, который в неприметном шкафчике соединялся с другими
такими же проводками, тянувшимися от трех остальных ксероксов, располагавшихся
на четвертом этаже. Ставший уже чуть толще, проводок спускался сквозь потолок
на третий этаж и входил в стоящий в отдельном помещении компьютер, который
ведал учетом и оценкой копий, сделанных на находящихся в здании фирмы
ксероксах. Невинного вида серая проволочка, выходящая из компьютера,
поднималась по стене вверх, проходила через весь четвертый этаж и устремлялась
на пятый, где заканчивала свой путь в чреве другого компьютера, который
запоминал номер допуска, количество сделанных копий и номер аппарата,
сделавшего каждую копию.
Пятнадцатого апреля рабочий день в фирме “Бендини, Ламберт
энд Лок” закончился в семнадцать часов. К шести часам вечера на стоянке не
осталось ни одного автомобиля: все они, или почти все, оказались в двух милях
от здания фирмы, у известного ресторана, специализировавшегося на блюдах из
даров моря и называвшегося по имени владельца “Андертон”. Для ежегодного
празднования был зарезервирован небольшой банкетный зал. Присутствовали все
работающие в фирме партнеры и сотрудники, а также одиннадцать партеров, уже
отошедших отдел. Пенсионеры все как один были загорелыми и в хорошей форме,
работавшие же выглядели замученными и уставшими. Однако настрой у тех и у
других был радостным, все предвкушали только приятное. На этот вечер забывались
строгие правила и всяческое воздержание, в силу вступало новое для Митча
уложение: шестнадцатого апреля никто из занятых в фирме людей не имел права
показываться на работе.
На столах, расставленных вдоль стен, уже стояли блюда с
охлажденными вареными креветками, вазы с устрицами. Собравшихся ожидал огромный
бочонок, набитый льдом и бутылками с отменным шампанским. Бутылки стояли и в
ящике позади бочонка. Рузвельт извлекал из них пробки с удивительным для его
лет проворством. Позже, уже ночью, он напьется так же, как и все
присутствующие, и Оливер Ламберт вызовет такси, которое отвезет Рузвельта
домой, к его Джесси. Это уже стало ритуалом.
Двоюродный брат Рузвельта, известный по прозвищу Малыш Бобби
Любитель Блюзов, сидел у рояля и наигрывал что-то печальное. Просто так, пока
люди собирались. Позже он будет не нужен.
Не обращая никакого внимания на еду, Митч подхватил со стола
ледяную зеленую бутылку с пивом и направился к другому, небольшому столу, стоявшему
рядом с роялем. Положив на тарелку фунта два креветок, за ним проследовал
Ламар. Оттуда они наблюдали за тем, как их коллеги сбрасывали с себя верхнюю
одежду и с воодушевлением направлялись к шампанскому.
– Все закончил? – обратился к Митчу Ламар, не забывая о
креветках.
– Да, – протянул в ответ Митч, – свои дела я подбил еще
вчера. По Сонни Кэппсу мы с Эйвери работали до пяти вечера. Все.
– И сколько у вас получилось? – Четверть миллиона.
– Ого. – Ламар отпил прямо из горлышка. – Столько ему
платить еще не приходилось, а?
– Ни разу, и поэтому-то он в ярости. Я не совсем его
понимаю. Он заработал на различных сделках шесть миллионов, а теперь сходит с
ума из-за того, что должен заплатить каких-то пять процентов налогов.
– А как Эйвери?
– Он несколько волнуется. На прошлой неделе Кэппс вынудил
его слетать в Хьюстон, и там все прошло не так гладко. Вылетел он на “Лире” в
полночь. По возвращении рассказал мне, что Кэппс сидел у себя в офисе в четыре
часа утра и ждал его над кучей налоговых справок вне себя от гнева. Он во всем
обвинил Эйвери. Грозился, что найдет себе другую фирму.
– По-моему, он все время так говорит. Пиво будешь? – Ламар
отошел на мгновение и тут же вернулся с четырьмя маленькими пивными бутылками.
– Как дела у матери Эбби?
Митч взял с тарелки креветку, очистил.
– Пока неплохо. Ей удалили легкое.
– А сама Эбби? – Прекратив жевать, Ламар смотрел на друга.
Митч открыл бутылку с пивом.
– С ней все в порядке.
– Послушай, Митч, ведь наши ребята ходят в ее школу. Ни для
кого не секрет, что она взяла отпуск за свой счет. Уже две недели, как ее нет.
Мы знаем об этом, и всех нас это тревожит.
– Все устроится. Ей нужно на время сменить обстановку. В
этом нет ничего страшного.
– Брось, Митч. По-моему, страшно, когда жена уходит из дома
и неизвестно, когда ее ждать назад. Нечто в этом роде она, по крайней мере,
заявила директору школы.
– Она сказала правду. Она и в самом деле не знает, когда
вернется. Может, через месяц или около этого. Нагрузка в школе у нее была
немалая.
Когда все были в сборе и пересчитаны по головам, Рузвельт
закрыл дверь. Шум в зале сразу же стал слышнее. Бобби Любитель Блюзов принимал
заказы.
– Ты не думаешь сбросить немного обороты? – задал Ламар
новый вопрос.
– Нет. А с какой это стати?
– Митч, мы с тобой друзья, ведь так? Я беспокоюсь о тебе.
Все равно это невозможно – за первый же год заработать миллион.
Запросто, подумал Митч. Миллион я заработал на прошлой
неделе. Всего десять секунд потребовалось на то, чтобы мизерный счет на десять
тысяч во Фрипорте увеличился до одного миллиона десяти тысяч. А через
пятнадцать минут после этого счет был закрыт, а деньги покоились уже в
недосягаемых сейфах швейцарских банков. Вот что такое современный банковский
перевод. И благодаря этому уже заработанному им миллиону сегодняшний день будет
его первым и последним пятнадцатым апреля в короткой, но отмеченной столькими
событиями карьере служащего юридической фирмы. А лучший его друг, которого столь
волнует сейчас вопрос счастливой семейной жизни Митча, окажется вскоре,
по-видимому, за решеткой. Как и все остальные, присутствующие в этом зале.
Кроме Рузвельта. Черт побери, а ведь у Тарранса хватит ума, чтобы посадить и
Рузвельта имеете с Джесси – так, для веселья.
Потом начнутся судебные заседания. “Я, Митчел И. Макдир,
торжественно клянусь говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды. И да
поможет мне Господь”. И ему придется сидеть на скамье свидетеля обвинения и
указывать пальцем на своего доброго друга Ламара Куина. А в первом ряду будут
сидеть его дети и его жена, Кэй, тихо плакать и рассчитывать на снисхождение
суда.
Он допил вторую бутылку гота и принялся за третью.
– Я знаю это, Ламар, но снижать темпы не вижу никакой
необходимости: Эбби привыкнет. Все войдет в свою колею.
– Как знаешь. Кэй приглашает тебя завтра на бифштекс. Будем
жарить его в гриле и есть во внутреннем дворике. Как? Придешь?
