Наш мозг умеет не только отдавать команды мышцам, но и прогнозировать, как выполнение запланированных действий повлияет на окружающий мир и наши собственные ощущения. Подобное моделирование реальности позволяет отличать процессы, которые подчиняются нашей воле, от тех, что нам неподвластны. Но этот механизм работает неидеально, а иногда и вовсе ломается, что приводит к иллюзиям контроля или, наоборот, его отсутствия. Остается понять, насколько легко мы обманываем самих себя. Разобраться в этом нам поможет еще одна разновидность синдрома чужой руки.
У американки Карен Бирн левая рука вела себя особенно странно. Например, незаметно выбрасывала вещи из сумочки женщины и тушила зажженные сигареты. Выглядело все так, словно рука обрела собственный независимый разум. Ноги тоже иногда двигались несогласованно, словно пытались пойти в разные стороны. Подобные особенности возникли у Карен после сложной хирургической операции по рассечению мозолистого тела – сплетения нервных волокон, соединяющих полушария головного мозга. Операция проводилась для лечения тяжелой формы эпилепсии, которая угрожала жизни пациентки и не поддавалась лекарственной терапии.
Лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине Роджер Сперри изучал людей с перерезанным мозолистым телом и пришел к выводу, что они обладают не одной, а двумя независимыми “личностями”. Каждая заключена в своем полушарии, имеет собственную память, навыки и ощущения. В этом смысле возникновение синдрома чужой руки у отдельных пациентов не так уж удивительно, ведь левая рука управляется правым полушарием, а правая – левым. Странно скорее то, что сами пациенты, как правило, не замечали в себе после операции никаких существенных изменений, словно ничего не произошло.
Никаких существенных изменений не замечали также ни родственники пациента, ни психологи. “Самый значительный эффект разделения полушарий – кажущееся отсутствие какого-либо влияния на обычное поведение человека”, – писал Сперри
[315]. Единственное отличие состояло в том, что пациенты, казалось, начинали хуже справляться с некоторыми когнитивными задачами
[316]. И только изобретательные эксперименты Роджера Сперри и его коллеги Майкла Газзаниги показали, что операция имела весьма серьезные последствия.
Рассказ о разделенных полушариях у людей стоит начать с описания предшествующих опытов на животных. В лаборатории Сперри ученые исследовали процесс обучения кошек и обезьян, которым перерезали не только мозолистое тело, но и хиазму – перекрест зрительных нервов. При этом каждое полушарие стало получать зрительную информацию только от одного глаза. Животным закрывали один глаз и обучали их выбирать один из двух представленных символов. После обучения кошкам и обезьянам предстояло продемонстрировать освоенный навык, используя другой глаз. Обычные животные сразу справились с подобным заданием. Тогда как обезьянам и кошкам с разделенными полушариями пришлось обучаться заново
[317].
У людей при разделении полушарий перекрест зрительных нервов сохранялся, так что оба полушария продолжали получать информацию от обоих глаз. Однако наше зрение устроено так, что изображения, попавшие в самые периферийные части зрительного поля, передаются в мозг перекрестно. Правый край зрительного поля доступен только левому полушарию, а левый край – только правому.
Если пациент с разделенными полушариями сфокусируется на точке, а затем ему очень быстро покажут два изображения на периферии слева и справа от нее (в левом и правом полях зрения), то он скажет, что видел лишь одно. Это связано с тем, что у большинства людей только в левом полушарии находится речевой центр, позволяющий говорить. И “говорящее” полушарие видело только одну картинку, а о второй не знало.
Правое полушарие, как правило, не владеет речью, но может отвечать на вопросы, указывая левой рукой на одно из предложенных экспериментатором слов, или картинок, или предметов. Используя такой подход, экспериментатор может общаться с полушариями пациента поочередно. Если картинку сначала показать правому полушарию, а затем левому, пациент скажет, что видит картинку впервые. Изображения в подобных экспериментах нужно показывать быстро, поскольку глаза постоянно анализируют окружающее пространство с помощью быстрых движений, саккад, а значит, то, что находится в левом и правом полях зрения, может меняться.
Самый знаменитый пример, демонстрирующий мышление людей с разделенными полушариями, – эксперимент с курицей и домиком в заснеженном поле. Пациенту предлагался набор изображений, из которых он должен был выбрать те, что ассоциируются у него с ранее увиденной картинкой. “Говорящее” полушарие, которое видело куриную ногу, выбрало курицу. Второе полушарие видело снег и выбрало лопату. Когда пациента спросили, почему он выбрал лопату, речевое полушарие ответило, что лопата нужна для уборки курятника, ведь про снег оно ничего не знало. Подобные попытки рационально объяснить свой выбор наблюдались и в других похожих задачах на поиск ассоциаций.
В другом эксперименте пациентам одновременно показывали два разных знака: в левом поле зрения – доллара, а в правом – вопроса. Затем ученый просил пациентов нарисовать левой рукой, не глядя, увиденную картинку. Испытуемые изображали знак доллара. Когда их спрашивали, что же они нарисовали, они отвечали: “Знак вопроса”.
Еще больше впечатляют исследования тактильных ощущений пациентов. Испытуемые держали предмет левой рукой, но их “говорящее” полушарие этого не осознавало. Они не могли назвать предмет. Через некоторое время им вручали мешок и просили найти в нем на ощупь нужный предмет среди многих других (все той же левой рукой). Сначала участники эксперимента говорили, что не справятся с заданием: “Я не могу работать этой рукой”, “Я ничего ей не чувствую”, “Я не получаю сигналов от руки”. Тем не менее, к собственному удивлению, они безошибочно находили нужный предмет. Когда их спрашивали, как им это удалось, они отвечали: “Ну, я просто угадал” или “Наверное, я сделал это неосознанно”. Отыскать в мешке правой рукой то, что ранее держала левая, они не могли.
В другом эксперименте испытуемым давали два разных предмета, по одному в каждую руку, а затем прятали в куче других. Требовалось найти исходные предметы на ощупь. Все выглядело так, словно каждая рука независимо искала свой предмет. Если испытуемые брали искомую вещь не той рукой, находка отбрасывалась.
Сохранились видеозаписи некоторых ранних экспериментов Сперри и Газзаниги
[318]. На одной из них пациенту предлагают собрать изображение из четырех кубиков. Он легко справляется с заданием левой рукой. Выполнить ту же задачу правой рукой у него не получается, он даже не может собрать четыре кубика в квадрат (левому полушарию, по-видимому, хуже дается анализ пространственной ориентации объектов). В определенный момент левая рука пациента пытается прийти правой на помощь, и ему приходится сесть на нее, чтобы она не вмешивалась. Наконец, мужчине предлагают выполнить задание обеими руками, и возникает конфликт: конечности действуют крайне несогласованно, отбирают друг у друга кубики.
