Подробнее о том, почему знакомые идеи (в том числе ошибочные) легко оседают в умах, можно почитать в книге “Думай медленно… решай быстро” нобелевского лауреата по экономике Дэниела Канемана
[165]. Но откуда же исходно берется такое неимоверное количество откровенной ерунды, а часто и заведомой лжи? Знаменитая фраза “Все врут”, прозвучавшая из уст доктора Хауса, имеет под собой основания. В одном исследовании испытуемых просили записывать в свои дневники всю произносимую неправду. Оказалось, что в среднем они лгали один-два раза в сутки
[166]. Если же копнуть поглубже, выяснится, что большинство людей врут немножко, тогда как некоторые – очень много
[167]. Причем с каждым повторением ложь дается все легче и легче
[168].
Нас с вами сейчас совсем не интересует обыденная ложь вроде “Как вкусно!” или “Я позвоню”. Нас интересует ложь возмутительная и наглая. В 2005 году в Journal of the American Academy of Psychiatry and the Law вышла любопытная статья, посвященная феномену патологической лжи
[169]. Начинается она с рассказа про судью, который сообщал комиссии, расследовавшей его деятельность, ложные сведения. Он также неоднократно врал другим судьям, адвокатам и репортерам. Под присягой сказал, будто участвовал в секретных операциях ЦРУ в Юго-Восточной Азии и Африке и якобы имеет степень магистра психологии. Утверждал, что получил орден за храбрость на войне во Вьетнаме и что в его теле до сих пор сидит шрапнель. На самом же деле никогда он во Вьетнаме не был. Психиатр заключил, что судья страдает от расстройства под названием “псевдология фантастическая”, или “мифомания”.
Вспоминается пример, описанный в учебнике “Нервные и психические болезни” Георгия Морозова и Владимира Ромасенко. Человек по прозвищу Чапаевец нарисовал себе фальшивый “партизанский” паспорт от “Штаба дивизии тяжелых пулеметов”, удостоверяющий, что его обладатель трижды герой мира и “имеет право ношения на левой и правой груди всех существующих медалей, значков и… блестящих предметов”.
Причины патологической лживости до конца не изучены. Существует мнение, что некоторым просто очень нравится врать – и ложь для них становится самоцелью, независимо от последствий. Но не всегда это так. Например, в медицинской литературе описан пациент, который оказался на грани потери очередной работы
[170]. Он наврал коллегам, будто страдает смертельным заболеванием. Сначала они относились к нему с сочувствием и пониманием, но со временем стали замечать, что в его истории не все согласуется. Пациенту пришлось выдумывать все более и более изощренную ложь, чтобы подкрепить прошлую. Когда это стало невыносимо, он просто перестал ходить на работу. Казалось бы, пациент врал, чтобы завоевать симпатию коллег, но только навредил самому себе. Члены его семьи тоже отмечали, что он рассказывал фантастические истории, на правдивости которых настаивал даже после того, как его разоблачали. В итоге пациент осознал, что у него серьезная проблема, и обратился к психиатру, который поставил ему диагноз “мифомания”.
Согласно другой точке зрения, патологические лжецы сами начинают верить в свои фантазии, поскольку не в состоянии отличить правду от вымысла. Например, мифомания встречается у пациентов, страдающих пограничным расстройством личности. У них возникают внутренне противоречивые представления о самих себе и нарушается способность сверять собственные убеждения с реальностью. Одна пациентка двадцати шести лет попала в психиатрическую больницу из-за регулярных эпизодов деструктивного поведения и депрессии
[171]. Кроме того, родственники и знакомые девушки видели, что она часто врет или приукрашивает факты. Так, пациентка считала, что родом из очень богатой семьи, а ее отец – военный высокого ранга. В действительности он работал мелким служащим при министерстве обороны. В разговорах с друзьями девушка вдвое-втрое завышала стоимость своей одежды. Если ей предъявляли чеки – впадала в ярость или депрессию.
Третье предположение о причинах патологической лживости заключается в том, что некоторые люди отчаянно жаждут внимания. И стремятся обратить его на себя любой ценой.
Так или иначе, более чем в 40 % подтвержденных случаев патологической лживости у пациентов выявляют те или иные нарушения в работе мозга – из-за эпилепсии, черепно-мозговой травмы, инфекции центральной нервной системы
[172].
Особая разновидность патологической лживости – синдром Мюнхгаузена. При нем человек специально симулирует симптомы болезней или даже наносит себе раны, чтобы подвергнуться медицинскому обследованию, лечению, госпитализации или хирургическому вмешательству. Важная особенность синдрома заключается в том, что никакой внешней мотивации подобного поведения нет: ни цели уклониться от преследования за правонарушение или от призыва на военную службу, ни намерения получить льготы по состоянию здоровья.
До 5 % обращений пациентов к врачам связаны с жалобами на надуманные болезни
[173]. В одной научной статье врачи из медицинского центра Бэйлорского университета описали случаи двадцати семи пациентов, которых направили к ним с хронической диареей, не поддающейся лечению
[174]. Другие гастроэнтерологи не могли выяснить, что не так. У некоторых пациентов подозревали нейроэндокринные опухоли, а у семерых обнаружили признаки злоупотребления слабительными средствами, о чем свидетельствовали результаты как лабораторных тестов, так и обыска личных вещей. Один пациент прятал слабительные в Библии – для них в страницах было прорезано специальное углубление.
Иногда человек надумывает болезни не себе, а кому-то другому. Это расстройство называется делегированным синдромом Мюнхгаузена. Чаще всего им страдает родитель или опекун, который вызывает у ребенка симптомы болезни или попросту выдумывает их, чтобы обратиться за медицинской помощью. Описаны случаи, когда родители давали своим детям различные вещества, чтобы вызвать симптомы болезней
[175]. Бывает, что заканчивается все трагично. Одну женщину в 2015 году осудили за отравление пятилетнего сына солью, которой она насильно кормила его через пищевую трубку
[176]. Ей нравилось внимание и сочувствие, которое люди проявляли к ней из-за болезни ребенка, особенно через социальные сети, где она много писала о страданиях мальчика. Впрочем, стоит оговориться, что строгого медицинского диагноза осужденной не ставили: это судья заподозрил, что женщина страдает делегированным синдромом Мюнхгаузена.
