После икры, тарелочки супа, салата и рыбы начали подавать основные блюда. К каждому предлагали подходящее вино. Затем был десерт, а в конце трапезы перед каждым гостем поставили небольшую чашу с водой.
Вилли умоляюще взглянул на жену, а та наблюдала за Тедом Кавано. Молодой человек обмакнул в воду пальцы, вытер их салфеткой, что лежала у него на коленях, и отодвинул чашу влево от своей тарелки. Миссис Мехен последовала его примеру, Вилли повторил за ней.
– Это и есть та самая чаша для рук? – спросила Анна.
«А что же еще?» – сухо подумал Майклсон.
– Еще несколько таких ужинов, и я превращусь в бегемота, – вздохнула госпожа Демилль.
– Вам до него далеко, – улыбнулся Вилли.
Анна снова взялась за Девона.
– Вечером в бальном зале выступают танцоры. Пойдете со мной?
– Благодарю, но нет.
– А как насчет рюмочки перед сном?
– Нет, – отрезал Майклсон и встал.
Он собирался присоединиться к обществу леди Хейвуд, если той захочется посмотреть представление или выпить коктейль. Нужно было влиться в ее компанию, но если к нему пристанет кто-то вроде Анны Демилль, ничего не выйдет.
– Простите, мне нужно сделать несколько звонков, – сказал агент Интерпола. – Всем спокойной ночи.
13
За ужином леди Эм представила своих спутников профессору Лонгворту, а затем повернулась к Селии:
– Моя дорогая, вы уже встречали Бренду, но с Роджером и его женой, по-моему, не знакомы. Мистер Пирсон – мой финансовый консультант и душеприказчик, но я, конечно, надеюсь, что в этой области его услуги мне пригодятся не скоро.
Леди Хейвуд рассмеялась.
– Однажды меня назвали «жилистой курицей». Отзыв нелестный, но правдивый.
«Ах, если бы так», – с грустью подумала она.
Они вместе посмеялись, подняли бокалы, и Роджер сказал:
– За леди Эмили! Оказаться с ней рядом – большая честь для всех нас.
Селии показалось, что профессор немного растерян из-за того, что с ним обращаются по-свойски. Миссис Хейвуд он совсем не знал. Его буквально заставили сидеть с ней рядом, а теперь он должен был этим гордиться. Лонгворт взглянул на девушку, поднял брови, и она поняла: именно так он и думает.
Когда принесли икру, леди Эм одобрительно кивнула:
– Именно так ее подавали на лайнерах в старые времена.
– Думаю, в ресторане за такую порцию отдашь сотни две, – сказал Роджер.
– Если учесть, сколько стоил круиз, нам тазик с икрой должны принести, – ответила Бренда.
– И все же мы отведаем ее с удовольствием, – улыбнулся Пирсон.
– Бренда так бережет мои деньги, – заметила миссис Хейвуд. – Она отказалась от люкса по соседству с моим и решила поселиться этажом ниже.
– Мне и такого номера хватит, – твердо сказала Бренда.
Леди Эм повернулась к Селии.
– Помните мою любимую цитату о ювелирных украшениях?
Девушка улыбнулась.
– Помню. На вас все будут глазеть, так пусть люди хотя бы не зря потратят время.
Все засмеялись.
– Именно! Знаменитый Гарри Уинстон
[3] сказал мне это, когда мы ужинали в Белом доме.
Леди Хейвуд пояснила остальным:
– Селия – специалист по драгоценным камням, и я часто обращаюсь к ней за консультацией. Мне, конечно, нравится носить мои лучшие драгоценности. Для чего же их еще покупать? Кое-кто из вас, наверное, уже слышал, что в один из вечеров на корабле я собираюсь надеть изумрудное ожерелье, которое, по слухам, принадлежало самой Клеопатре. Отец моего покойного мужа приобрел его больше века назад, и я никогда еще не выходила в нем в свет. Оно бесценно. Однако мне показалось, что среди такого великолепия будет уместно в нем появиться. Когда вернусь в Нью-Йорк, пожертвую изумруды Смитсоновскому институту. Хочу, чтобы их увидел весь мир.
– Правда, что есть статуя, изображающая царицу Египта в этом ожерелье? – спросил профессор.
– Да. Во времена Клеопатры изумруды обрабатывали иначе. Селия наверняка подтвердит. Тогда никто не старался проявить в огранке их красоту, но мастер, который работал над моими камнями, намного опередил свой век.
– Леди Эм, вы точно решили расстаться с ожерельем? – спросила Бренда.
– Точно. Пусть его оценят люди.
Леди Хейвуд повернулась к профессору.
– Во время лекций вы цитируете Шекспира?
– Да. Предлагаю слушателям выбрать, какой отрывок им больше хочется услышать.
– Я сяду в первом ряду, – многозначительно сказала леди Эм.
Все подтвердили, что придут на лекцию, и только Ивонн Пирсон не могла ничего сказать о своих планах – минутой раньше она увидела знакомых из Ист-Хэмптона и подошла к ним.
В конце ужина из-за стола, стоявшего в центре зала, поднялся капитан Фейрфакс.
– Обычно в первый день мы не даем торжественных приемов, но сегодня сделали исключение. Мы хотели, чтобы вы сразу прониклись очарованием этого путешествия. После ужина оперные певцы Джованни Ди Бьязе и Мередит Карлино споют для вас арии из «Кармен» и «Тоски». Желаю вам приятного вечера.
– С удовольствием бы послушала, – сказала леди Эм, вставая. – Однако я немного устала. Если кто-то хочет пропустить рюмочку перед сном, приглашаю в бар.
Селия отказалась, сославшись на то, что нужно готовиться к лекции. Только вернувшись в номер, она разрешила себе подумать о том, к чему приведут обвинения, которые Стивен высказал в ее адрес.
Он был прирожденным лжецом, и девушка не слышала от него ни слова правды. После ареста в прессе стали писать такое, что Селия приходила в ужас, но это было еще не самое страшное. Ей позвонил его отец, крупный инвестор из Хьюстона, связанный с добычей нефти и газа. Он сказал, что отрекся от сына и что в Техасе у Стивена остались жена и ребенок.
На работе Селии предложили отдохнуть. Она решила взять неиспользованный отпуск, и все согласились, что так будет лучше, пока шум не уляжется.
Что же они скажут завтра, когда выйдет интервью?
В ту ночь она так и не смогла уснуть.
14
После ужина Ивонн выпила с подругами в «Гостиной принца Георга». В номер она вернулась поздно, однако Роджера еще не было. Наверняка за ужином он дождаться не мог, когда пойдет в казино, и бросился туда сразу, как только леди Эм ушла к себе. Он всегда увлекался азартными играми, но сейчас тяга стала приобретать тревожный размах. Ивонн было все равно, как муж проводит время, но это – лишь до тех пор, пока у него хватало денег на поддержание их образа жизни.
