Валери улыбнулась.
– Моя прабабушка жила в то время. После свадьбы она переехала на Пятую авеню. Гости у них оставляли визитки дворецкому. Когда прадед умер, все в доме задрапировали траурной тканью, а посетителей встречали слуги в черных ливреях.
– Мой дед увлекся современным искусством и начал собирать коллекцию, – отозвалась Дана. – Твоя Эмили Пост называла ее «образчиками дурного вкуса». Бабушка уговаривала деда выбросить картины, но он, слава богу, не послушал. Сейчас они стоят огромных денег.
– Если мы хотим стать настоящими леди, нужно начать с этой лекции, – пошутила Ивонн. – Может, там будет раздел о том, как правильно развестись и снова выйти замуж?
Они все рассмеялись. Валери махнула официанту и показала на пустые бокалы.
– Хорошо, – согласилась Дана. – А что еще сегодня будет?
– Лекция о Шекспире, – сказала Ивонн.
– Профессор Лонгворт сидел с тобой за ужином, – заметила Валери. – Что он за человек?
– Довольно скучный и постоянно вскидывает брови. Наверное, от этого у него столько морщин на лбу.
– А как насчет Селии Килбрайд? – спросила Дана. – Говорят, она замешана в той афере с фондом. Как ее пригласили в круиз? Капитан клялся нам, что на корабле все самое лучшее, и пожалуйста – взял на борт мошенницу!
– Она утверждает, что и сама потеряла деньги, – отозвалась Ивонн. – И ее считают очень хорошим специалистом по драгоценным камням.
– Вот бы показать ей подарок моего первого мужа, – засмеялась Валери. – На помолвку он преподнес мне кольцо своей бабушки. Бриллиант можно было разглядеть, только если прищуриться. После развода я вернула ему подарок и сказала: не хочу лишать какую-нибудь счастливицу такого украшения.
Пока они смеялись, Ивонн подумала, что обе подруги в первый раз вышли за мужчин из высшего общества, а во второй – за богачей. Нужно не зевать.
Когда они хорошенько выпили, она ввернула:
– У меня есть к вам дело.
Женщины вопросительно посмотрели на нее.
– Когда вы разводились, второй кандидат уже появился на горизонте?
– У меня да, – подтвердила Валери.
– У меня тоже, – кивнула Дана.
– По правде говоря, между мной и Роджером давно уже нет былых чувств. Так что поглядывайте по сторонам.
– А что там с лекциями? – напомнила Валери.
– Я сегодня в настроении поразвлечься, – ответила Дана. – Идем на все три: Эмили Пост, Шекспира и Селию.
– За развлечения! – воскликнула Валери, и подруги чокнулись бокалами.
20
Госпожа Демилль поморщилась, вспоминая первый ужин на корабле. Она выпила немного воды, предназначенной для мытья рук, и только потом заметила, что Тед Кавано обмакнул в свою чашу пальцы. Вряд ли кто-то видел, но все же получилось неловко. Вот почему Анна решила послушать лекцию об этикете. «Вдруг научусь чему-нибудь, – подумала она, – от меня не убудет. Публика на этом корабле довольно утонченная».
Кроме того, на лекцию мог прийти Девон. Перед началом Анна до последнего не садилась, чтобы оказаться рядом с ним.
Однако Девон так и не появился. В первых рядах она увидела Теда, профессора Лонгворта и Мехенов.
«Почему тут Вилли с Алвирой, мне понятно, – сказала себе Анна. – Но зачем пришли Кавано и Лонгворт?»
Анна заняла место рядом с пожилым мужчиной – тот, видимо, путешествовал один. Она уже хотела представиться и рассказать свою шутку про Сесила Демилля, но тут началась лекция.
Читала ее суровая дама лет семидесяти по имени Джулия Уизерспун. Она объяснила, что обычно рассказывает только о правилах поведения за столом, но в этом круизе, пожалуй, будет уместно расширить тему.
Лекторша и не подозревала, с каким интересом слушает ее Тед Кавано. Манеры былых времен увлекали его с детства, а кроме того, он знал, что рассказ о нравах прошлого века его отвлечет. Сейчас молодой человек очень в этом нуждался.
– В наши дни старинный этикет, к сожалению, позабыт, и вам будет любопытно послушать о тех прекрасных традициях, – начала Уизерспун. – Для начала поговорим о свадебном этикете. Сегодня, когда молодой человек дарит своей избраннице кольцо в знак помолвки, он следует обычаю, который родился почти сто лет назад. Правильно дарить кольцо с одним бриллиантом, поскольку он символизирует единственную любовь жениха и силу его чувств.
Во время ужина в честь помолвки отец невесты обычно поднимал бокал и обращался к гостям со словами: «Предлагаю выпить за здоровье моей дочери Мэри и юноши, которого она решила навсегда сделать частью нашей семьи». Молодой человек должен был ответить: «Я… то есть мы сердечно благодарим всех за добрые пожелания. Я намерен доказать, что Мэри не ошиблась во мне. Надеюсь, вскоре мы с вами поужинаем в нашем собственном доме и моя жена будет сидеть во главе стола, а я – у ног ее, где мне и место».
– Как жаль, что современные люди стали такими бесчувственными! – вздохнула Джулия и откашлялась.
– А теперь перейдем к венчанию. Платье невесты шили из белого атласа и кружева. Что касается гостей, то Эмили Пост приводит на эту тему забавный диалог. Одного человека спросили, понравилась ли ему церемония. Он ответил: «Отвратительно. Подруги невесты напудрились и размалевали себя, точно актрисы варьете».
Затем речь пошла о доме и слугах, среди которых непременно должны быть дворецкий, два лакея, повар с помощниками, экономка и две горничных.
Когда лекция закончилась, все в аудитории краснели за свои недостаточно изысканные манеры.
Тед слушал, но думал совсем не о хороших манерах. Все эти годы ожерелье Клеопатры должно было храниться в Каире, леди Эм не имеет права передавать его в музей Смитсоновского института, и если она так поступит, ему придется начать судебный процесс. «Я мог бы уйму денег заработать на тяжбе, – говорил себе молодой человек, – но не хочу. Пусть леди Хейвуд решает, выставить мужа и свекра грабителями или передать сокровище народу Египта. Надеюсь, я смогу ее убедить».
Профессор Лонгворт тоже слушал Джулию не слишком внимательно. Он ходил на чужие выступления, чтобы оценить реакцию публики, понять, какой материал интересен людям.
И даже самому себе Лонгворт ни за что не признался бы, что для него это особенная лекция. Он так и не смог забыть горькую нищету юности и насмешки, которыми встретили его в Кембридже. На первом ужине в университетской столовой Генри налил чай из чашки в блюдце, поднес его к губам и стал прихлебывать. Студенты, сидевшие за длинным столом, сначала хихикали, а потом покатились со смеху, когда сосед Лонгворта тоже налил чай в блюдце и отхлебнул.
Смех до сих пор звучал в ушах профессора. Вот почему он увлекся изучением этикета, что сослужило ему хорошую службу. Его сдержанность, наряду с увлекательными лекциями, усиливала ту атмосферу тайны, которой он себя окружил.
