– Тут такое дело… Трухарт через пару дней сдает экзамен на детектива.
– Ага, у меня отмечено. И что не так?
– Вроде ничего…
Ева откинулась на стуле. Бакстер стоял, засунув руки в карманы, и чем-то звякал. Не похоже на него. Она ждала продолжения.
– Понимаете, это я его подзуживал. Надавил, чтобы он подал заявление. А потом вас доставал – чтобы одобрили.
– Я одобрила не потому, что ты доставал.
– Так он, по-вашему, готов?
– Есть причины для сомнений?
– Нет. В смысле, он сейчас зубрит, старается. И я его погонял по материалу…
Звяканье смолкло и началось снова. Ева терпеливо ждала.
– Нюх у него что надо. И трудяга. В общем, реальный коп. Правда, зелен, но это никогда полностью не сойдет, тем-то и хорош. А просто… Надавил я с заявлением.
– Думаешь, он подал, чтобы сделать тебе приятное?
Бакстер открыл рот и ошеломленно выдохнул.
– Нет, больше так не прогибается, прошло то время. Да нет, все дело во мне, босс. Не сплю с тех пор, как… Ну как мы все чуть на воздух не взлетели. Сначала думал, в этом-то все и дело, что чуть не померли, – ан нет. С такой работенкой к мысли о смерти рано или поздно привыкаешь. Короче, не хочу подводить парня.
– Вовсе ты его не подвел. С чего ты взял? Когда я его к тебе приставила, еще гадала, как пойдет. Трухарту надо было пообтесаться, и ты ему помог, оставив все важное в целости и сохранности. Ты его натаскал, Бакстер, и превратил в реального копа. Если провалится, значит, не готов. А если сдаст, что более вероятно, то наверняка ты попросишь, чтобы я определила его твоим напарником. Так и сделаю. И если когда-нибудь захочешь обучить кого-то еще, тоже устрою. У тебя выходит очень недурно.
– Ладно, спасибо большое. Сам так не дрейфил, когда значок получал…
– Самоуверен был, как петух. Сейчас занят?
– Нет. Утром было пустяковое дело, уже закрыли. Хотел пройтись с Трухартом еще раз по висякам, чтобы мозги не ржавели.
– Для мозгов я, пожалуй, еще кое-что подкину. Смотрите пока висяки. Если пойдет, как думаю, будет вам гимнастика для ума. А теперь чеши отсюда.
– Есть чесать отсюда!
– Кстати, Бакстер, в моей команде – только реальные копы!
Он кивнул, несколько успокоенный.
– Спасибо, лейтенант.
Ушел. Ева еще минуту сидела за столом, глядя на доску и думая о Дориане Купере.
Встала. Столкнулась в дверях с Пибоди.
– О, как раз вовремя! – защебетала та. – Препроводила Чемберлина в допросную. Между прочим, он сам в растрепанных чувствах.
– Хорошо, может, больше из него вытяну. Я послала новые данные Мира. Накропай пока отчет для Уитни. И обойдемся без твоих дурацких «почему я»! Ты прекрасно умеешь писать эти дебильные отчеты, а мне некогда. Свяжись со всеми старшими следователями, и, когда закончу допрос, займемся. Если нужна помощь, подключай Бакстера и Трухарта. Они свободны, освежают в памяти висяки.
– Элайза Теш, скрипка, будет здесь через полчаса.
– Опрошу после Чемберлина. Работаем в темпе.
Чемберлин сидел, положив руки на обшарпанный стол. Поднял на Еву утомленные глаза.
– Мне надо скорее вернуться к Мине.
– Я вас не задержу. Наш разговор будет записан. Включить запись. Лейтенант Ева Даллас опрашивает Эдгара Чемберлина. Мистер Чемберлин, я сообщу вам ваши права. Таков порядок.
– Мне не в первый раз.
Ева зачитала обновленную формулу Миранды.
– Все понятно, и к черту адвоката! Я что, подозреваемый?
– На данном этапе мы собираем сведения. Думаю, вы можете быть нам полезны, поскольку работали с Дорианом и, как я поняла, состоите в близких отношениях с его матерью.
– Мы с Миной уже несколько лет в близких моногамных отношениях.
– Однако не живете вместе.
– Дорожим личным пространством. А Дориан… Дориан для нее все. Мне он был как сын. Знаю, избитая фраза. Если и спорили – только по поводу музыки. Он невероятно одарен! То есть был одарен… Такой талант порождает собственное мнение.
Улыбка почти коснулась его глаз.
– И мнение это время от времени оказывалось более обоснованным, чем мое. Нечасто, но бывало.
– У вас непростой характер, мистер Чемберлин.
– Верно. Я платил штрафы, проходил коррекционную программу… Да чушь это все! – Он театрально махнул рукой. – Я успеха добился благодаря горячности и характеру. Мои музыканты играют блестяще, потому что иначе у меня нельзя!
– А если не играют, вы разбиваете пикколо.
– Не отрицаю, – пожал он плечами. – Если не играют, значит, вон из оркестра!
Ева заявила Бакстеру про свою команду то же самое, так что возразить было нечего.
– А виолончель Дориана в окно выбрасывали?
– Дориан всегда был великолепен. С его смертью мир понес огромную утрату. Лейтенант… – Он сжал руки. – Прошу, не показывайте его Мине до того, как… Она сказала, его пытали… – Он запнулся, отвел глаза. – Не давайте ей смотреть, пока его… Не хочу, чтобы она запомнила сына таким. У меня есть потрясающие гримеры…
– Положитесь на доктора Морриса, нашего судмедэксперта.
– Я его не знаю.
– Зато я знаю. Не беспокойтесь.
Он снова в упор посмотрел на Еву.
– Если Дориан будет выглядеть не так, как надо, вы с этим Моррисом ответите!
– По рукам.
– Вы на самом деле считаете, что это я его пытал?
– Нет, – спокойно ответила Ева.
Чемберлин удивленно заморгал.
– Но следствие только началось. Вот вы скажите мне, кто мог это сделать.
– Не знаю! – Он с силой хлопнул кулаком по столу. – Я видел многих его друзей и приятелей. Музыканты оркестра для меня – как облупленные. И… не знаю.
– Великолепно играет, для дирижера как сын… Благодатная почва для обиды, зависти, ярости…
Чемберлин покачал головой.
– Он всем помогал. Приходил раньше, оставался после репетиции. Жил ради музыки и людей. Вы спрашиваете, есть ли в оркестре конкуренция, конфликты, страсти? Без накала страстей невозможна великолепная игра. Но я знаю свой коллектив. Никто из них на это не пошел бы!
Чемберлин подался вперед.
– Что с ним сделали? Вы мне скажете? Чего хотели? Деньги он бы отдал! Что этому маньяку было нужно?
Его боль, подумала Ева, кровь и смерть.
– Следствие только началось. Обещаю уделить делу максимум внимания. Мы рассматриваем все возможные версии.
