Родители жили по соседству с полем для гольфа. Их новый дом
с широкими окнами выходил на основную площадку. Я его втайне терпеть не мог,
потому что на площадке вечно толпились игроки.
Из аэропорта я позвонил родителям, так что к моему прибытию
мать сгорала от нетерпения. Отец, по ее словам, застрял где-то у девятой лунки.
– У тебя усталый вид, сынок, – после неизбежных объятий и
поцелуев заметила мать. Впрочем, эту фразу я слышал от нее в каждый приезд.
– Спасибо, ма. Зато ты выглядишь чудесно.
Что правда, то правда. Ежедневная партия в теннис помогала
ей сохранять стройную фигуру, а кварцевая лампа обеспечивала ровный бронзовый
загар.
Сидя во внутреннем дворике, мы потягивали чай со льдом и
наблюдали за пенсионерами, разъезжающими в гольф-карах.
– Что-то случилось? – неожиданно спросила мать.
– Нет, все в порядке.
– А где Клер? Почему вы ни разу не позвонили? За последние
два месяца я ни разу не слышала ее голоса.
– У Клер тоже все хорошо, мама. Мы живы и здоровы, работаем.
– И вам хватает времени друг на друга?
– Нет.
– Но вместе вы бываете?
– Редко.
Мать встревоженно округлила глаза:
– Что-то не так?
– Да.
– Так я и знала! По твоему голосу в телефоне поняла. Но
ты-то хоть не собираешься разводиться? А договориться вы не пробовали?
– Нет. Оставим это, ма.
– Ну почему не попробовать? Клер – замечательная женщина,
Майкл. Постарайтесь отдать совместной жизни все, что у вас есть.
– Мы пытаемся, мама. Это очень трудно.
– Да почему? Связи на стороне? Наркотики? Спиртное? Азартные
игры? Что-нибудь похуже?
– Нет. Просто каждый живет своей жизнью. Я провожу на работе
восемьдесят часов в неделю. Она тоже.
– Сбросьте темп. Деньги – это еще не все. – Голос матери
дрогнул, глаза увлажнились.
– Мне очень жаль, мама. Хорошо хоть у нас нет детей.
Она прикусила губу, стараясь не выдать, что обмерла в Душе.
Мамино горе было мне понятно: у двух сыновей жизнь не сложилась, теперь вот у
третьего… Мой развод станет крахом ее надежд. И во всем она будет винить только
себя.
Не желая быть объектом жалости, я перевел разговор в иное
русло и поведал историю с Мистером, несколько приуменьшив, ради маминого
спокойствия, опасность, которая мне угрожала. Если мемфисские газеты и сообщали
о служившемся, то родители заметки точно не читали.
– С тобой все в порядке? – потрясение спросила мать.
– Естественно. Пуля прошла мимо. Я же здесь.
– Слава Богу! Но я имею в виду твое моральное состояние.
– Я в полном душевном равновесии, никаких истерик. Мне дали
пару выходных, вот я и приехал.
– Бедненький. Сначала проблемы с Клер, теперь это.
– Я отлично себя чувствую. Вчера у нас был сильнейший
снегопад, самый подходящий момент убраться на время из города.
– А Клер?
– Как и все в Вашингтоне. Живет в госпитале, это, пожалуй,
самое спокойное сейчас место.
– Я очень за тебя волнуюсь. В газетах пишут про рост
преступности. Вашингтон становится все более опасным.
– Да почти таким же, как Мемфис.
Около низкого заборчика приземлился мяч. Через минуту на
гольф-каре подъехала его владелица, тучная дама. Она вылезла из крошечной
машины, подошла к мячу, неловко взмахнула клюшкой. Удар оказался слабым.
Мать направилась к дому, чтобы принести чаю и утереть слезы.
* * *
Не знаю, кого из родителей сильнее расстроил мой приезд.
Мать мечтала о крепких семейных узах для сыновей и о возне с внуками. Отцу
хотелось, чтобы его сыновья как можно быстрее взбирались по служебной лестнице
к честно заработанному успеху.
Ближе к вечеру мы с отцом вышли на площадку. Он играл, а я
пил пиво и разъезжал по полю на машинке. Гольфу пока предстояло найти в моем
лице страстного поклонника.
Две бутылки холодного пива развязали мне язык, а после того
как за обедом опять прозвучала грустная повесть о Мистере, я решил, что
собрался с силами, дабы выйти на ринг.
– Знаешь, папа, от работы в большой фирме меня начинает
тошнить.
Пройдя три лунки, перед четвертой отец присел передохнуть. Я
нервничал и, понимая это, раздражался сильнее. В конце концов, речь шла о моей
жизни, не о его.
– И что это означает?
– Я устал от того, чем занимаюсь.
– Поздравляю. Значит, ты считаешь, будто рабочий у станка не
устает? Ты хоть богатеешь.
Первый раунд по очкам остался за ним, еще немного – отец
пошлет меня в нокаут.
– Собираешься искать новое место? – спросил он, посматривая
по сторонам в поисках улетевшего мяча.
– Подумываю.
– И что же ты надумал?
– Говорить слишком рано. В данный момент у меня нет ничего
конкретного.
– Тогда откуда эта уверенность, что на новом пастбище тебя
ждет более сочная трава? – Ударом клюшки отец подбросил найденный мяч и зашагал
к следующей лунке.
Следя за ним, я направил карт по узкой гравийной дорожке.
Любопытно, чем меня пугал этот рослый седовласый человек? Он поднял на ноги
трех сыновей, научил их добиваться поставленной цели, привил здоровое
честолюбие, стремление зарабатывать хорошие деньги, собственными руками
воплощая в жизнь великую Американскую мечту. Своим трудом он оплатил все, чего
достигли его дети.
Как и братья, я появился на свет без чувства долга перед
обществом. Мы опускали монетки в кружку для церковных подаяний – потому что так
велит Библия. Мы платили налоги – потому что так требует закон. Безусловно,
часть денег шла на добрые дела, мы вроде принимали в них участие.
