— В шести часах утра нет ничего непристойного. — Зара натянуто улыбнулась. — Мне больше нечем было заняться. Я не думала, что ты возражаешь.
— Нет, что ты. — Томас быстро сжевал еще теплый кекс. — Ты делаешь слишком много еды для нас двоих. Мне жаль отправлять твои шедевры в мусорный бак.
— Ничего, я всего лишь ставлю эксперименты. — Она забавлялась с добавками, поэтому теплые плюшки наполняли кухню запахом лаванды, фиалок, ананасов, шалфея.
— Выбрасывать еду нехорошо, — мягко упрекнул ее Томас. — Подумай, сколько людей в мире голодает.
Зара вытащила из духовки еще один поднос.
— И что ты предлагаешь со всем этим делать?
— Я забронировал торговое место на сегодняшней ярмарке.
— Ты сделал что?!!
Томас подхватил поднос, прежде чем кексы раскатились по всей кухне.
— Давай посмотрим, можно ли продать твою выпечку.
— Ох, нет. Я еще не готова, рецепты не отработаны, выпечка недостаточно хороша для продажи.
Если там будет какая-нибудь кулинарная полиция, меня арестуют.
— Перестань паниковать. Я поговорил с директором рынка. Он предоставит ценники и пакеты для упаковки. Если хочешь, можешь устроить бесплатную дегустацию, протестировать свой продукт на живом потребителе.
Зара выпрямилась, выдохнула и впервые подумала об этом как следует. Идея была не так уж плоха.
— Я уже отнес раскладной стол в свою машину.
Зара не сразу поняла, что предполагает последняя фраза. Неужели он собрался вылезти из логова, чтобы помочь с реализацией своего безумного плана?
— Ты сам отвезешь меня в городок?
— Конечно, я тебя подброшу.
Судя по всему, Томас не собирался оставаться на ярмарке, а Зара не была уверена, что справится одна, тем более в незнакомом месте. Даже там, где она жила, на рынке ей всегда помогал кто-то из друзей. Но сейчас ей хотелось, чтобы компанию ей составил именно Томас. Ему пошло бы на пользу провести хоть немного времени вне своей пещеры, посмотреть на людей и развлечься.
— Поищи в шкафах посуду, чтобы разложить товар, — сказал Томас. — Только поторопись. Ярмарка открывается через полтора часа, а тебе еще надо установить прилавок.
Тихонько хихикая от радостного волнения, Зара двадцать минут разглядывала фарфоровые блюда, такие красивые и дорогие, что ее бросало в пот от мысли разбить хоть одно.
— Ты уверен, что хочешь их использовать? — Зара показала свои находки Томасу. — Они стоят целое состояние.
— И просто пылятся в шкафу. Их купили для того, чтобы пользоваться.
Томас отнес посуду и коробки с выпечкой в свой джип и поставил в багажник рядом со сложенным столом.
Ярмарка оказалась больше, чем ожидала Зара.
— Я недостаточно хорошо одета, — в отчаянии шептала она Томасу, разглядывая женщин в воскресных нарядах.
— Ты выглядишь так, что тебя саму хочется съесть.
— У меня нет ни декора, ни иллюминации. Я не могу ни с кем здесь конкурировать. — Вся на нервах, Зара не знала, что ей хочется больше, плакать или смеяться.
— У тебя есть антикварные тарелки. — Томас помахал одной из них перед носом Зары, а потом выложил на бесценный фарфор экспериментальный фиалковый пирог с декадентским узором из глазури. — И тебе не нужно ни с кем конкурировать.
Когда он помог ей разложить на прилавке бисквиты, кексы, нарезанные на куски торты и пироги, Зара поняла, что не может позволить ему уйти. Она вцепилась в рукав его пальто, надеясь, что не очень сильно грешит, играя на его рыцарских наклонностях.
— Пожалуйста, не оставляй меня здесь одну!
— Зара, я не могу остаться…
— Конечно, можешь! Ты не обязан называть кому-то свое имя, а так тебя не узнать. В этой шерстяной шапке и темных очках ты выглядишь как турист. Не оставляй меня, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Зара слишком поздно поняла, что вложила в слова столько страсти и отчаяния, что ее просьба обрела совсем другое значение.
Томас посмотрел на нее, потом резко выдохнул.
— Десять минут, чтобы помочь тебе освоиться. Дальше ты сама по себе.
Через десять минут стало ясно, что пробиться через окружившую прилавок толпу Томас не сможет. Еще через полчаса на тарелках почти ничего не осталось.
— Я принесу остальное из машины! — крикнула Зара Томасу, который обслуживал покупателя, и убежала, не дав ему возможности поспорить.
На обратном пути она не отказала себе в удовольствии немного понаблюдать за Томасом со стороны. Он был в ударе — улыбался одним покупателям, разговаривал с другими, сконцентрировал все внимание на себе и держал его с непринужденным очарованием прирожденного шоумена. Благодаря Томасу их прилавок стал одним из самых популярных на ярмарке. Выпечка исчезала с тарелок, сыпались комплименты.
— Все это испекла Зара. — Томас жестом подозвал ее к себе. — Похлопайте пекарю!
Зара выгрузила на стол содержимое двух последних коробок.
— Теперь я уже могу уехать? — спросил Томас, когда у них выдался момент тишины.
— Нет. Ты — мой потребительский магнит.
— Я твое что?
— Ты слышал. — Зара хихикнула, но взяла себя в руки, наткнувшись на его взгляд. — Людей привлекает не твоя известность или богатство, о которых они не знают. Им интересен ты сам. Ты высокий, красивый, у тебя сексуальный акцент и добрая улыбка, и ты относишься ко всем так… — Она помахала руками, не зная, каким словом это можно описать. — Ты очарователь!
Томас откусил кусок пирога, чтобы не отвечать. Он понимал, что не может заставить себя уйти от солнечной улыбки Зары и забытого удовольствия общаться с людьми.
Их товар закончился задолго до закрытия ярмарки, но они задержались, чтобы погулять между прилавками. Томасу нравилось наблюдать, как Зара рассматривает шерстяные шарфы или пробует ароматный фермерский сыр. Она сама была магнитом — ее жизненная энергия передавалась на расстоянии, пьянила, кружила голову.
Томас почти расстроился, когда пришла пора уезжать. Зара помогла упаковать вещи в джип, прыгнула на пассажирское сиденье и повернулась к нему, сияя от радости.
— Это было потрясающе!
Томас улыбался, слушая, как Зара взахлеб пересказывает впечатления сегодняшнего рыночного дня. Успех был ей к лицу.
— А в тебя все просто влюбились!
— Ничего подобного.
— Это правда! Особенно та рыжая, которая подходила пробовать выпечку снова и снова, чтобы поболтать с тобой.
Томас усмехнулся. Он не ожидал, что Зара заметит уловки его новой поклонницы. Несмотря на назойливость этой дамы, Томас получил от ярмарки больше удовольствия, чем мог предполагать. Там не имело никакого значения, кто он такой и сколько всего он забыл. Стоя за прилавком рядом с Зарой, он смеялся, разговаривал с незнакомцами о пустяках и чувствовал себя свободным.
