«Нажала – и все», – прозвучал в ее голове голос мамы. Алиса хмуро улыбнулась: вот уже лет пять как баллончик в сумочке валяется, и что? Хоть раз ей пришлось о нем вспомнить?
«Вот вспомнила…»
Она оглянулась. За спиной было пусто. Алиса вздохнула и села на бревно, держа баллончик в руке.
«Интересно, а если им комаров?..»
Алиса хихикнула, представив себе плачущих и матерящихся кровососов. Ничего, им только на пользу – может, научатся не приставать, а то даже репеллент уже не спасает.
Услышав уверенные шаги – кажется, слева: в лесу она всегда путалась, не умея толком определить направление звука, – Алиса вскочила на ноги и повернулась. Сверху по тропке спускался мужчина. Среднего роста, полноватый и круглолицый, в какой-то нелепой шляпе, зеленоватом плаще и такого же цвета высоких резиновых сапогах, заляпанных грязью.
«Метроном»?
Алиса так и не разглядела его толком за тот единственный раз, что видела целиком. Разве что палку запомнила хорошо. Она и сейчас была при нем – правда, теперь «метроном» просто держал ее в руке.
Живот мигом прихватило морозом.
– Вы тут так задорно в гости приглашали, – улыбнувшись, сказал мужчина, оказавшись в десятке шагов от нее, – что я не смог пройти мимо. Дай, думаю, загляну перед уходом, посмотрю, кто тут такой радушный.
– Стойте! – Алиса выставила перед собой руку с зажатым в ладони баллончиком.
Он остановился.
– Вы чего? – Его брови взлетели вверх. – Чего это вы?
– Зачем вы там ходили? Я вас видела!
Еще пару секунд на лице «метронома» сохранялось удивленное выражение, а затем он снова улыбнулся.
– А-а-а, вот оно что! Так я же маршрут составлял, – и, видя, что Алиса не понимает, пустился в объяснения: – Видите ли, я учитель. Природоведение веду в младших классах – то есть обществознание, если по-современному. Ну, вот и хочу устроить им урок на местности. Я каждый год так делаю. Привожу сюда, даю карту сокровищ с подсказками, а они ходят, ищут. Попутно загадки разгадывают о природе. Интересно же – и полезно к тому же! Знаете, как здорово запоминают! Правда, это не очень-то по правилам, – тут «метроном» лукаво прищурился, – но пока вроде не выгнали меня, слава богу. Вот и сегодня решил посмотреть, как тут, подсохло уже, можно детей приводить или еще подождать надо. Сам-то каждую кочку уже знаю, а они ведь в первый раз пойдут.
Сбитая с толку, Алиса опустила руку с баллончиком. Там, среди деревьев, «метроном» выглядел подозрительным чужаком. Ходил по низине кругами, как по асфальту, и палка эта еще…
А теперь в его образе не осталось ничего угрожающего. Мужчина и в самом деле выглядел точь-в-точь как учитель начальной школы.
«Простите меня, я о вас…»
– Вы знаете, я, наверное, пойду, – сказал «метроном». Коснулся своей шляпы кончиками пальцев, подмигнул. – Напугал вас нечаянно – вы уж простите, честное слово, не хотел. Теперь вроде все хорошо, вот и славно. Пора мне домой, карту рисовать. В понедельник урок уже, надо успеть подготовиться. До свиданья, хорошего вечера вам!
– И вам, – автоматически откликнулась Алиса.
«Метроном» повернулся и принялся подниматься по склону. Алиса какое-то время провожала его взглядом, а затем посмотрела на баллончик в руке. Надо же… чуть не прыснула в хорошего человека.
«Уберу-ка я его куда подальше, – решила она, – а то так и в Кирилла, чего доброго, пшикну».
Она потянулась рукой к сумочке… и тут чьи-то пальцы оплели ее запястье, намертво стиснули его. Закричать Алиса не успела: вторая ладонь уже залепила открывшийся было рот.
– Как вовремя, – в мягком, чуть хрипловатом мужском голосе явственно слышалось удовлетворение. – Поговорили и быстренько разошлись, молодцы. Хотя это и не ваша заслуга – вы же не знали, что время настало. Что ж… тем лучше. Добрый знак.
19:36
Время приближается. Ровно час до момента. Он не важный, не главный – он единственный.
Все хорошо. Все готово. И она – тоже готова. Сидит, ждет.
Какие большие глаза… Боится. Но глупостей не делает. Понятливая. Это хорошо.
Зеленое, голубое и алое.
Скоро.
Скоро. Скоро. Скоро.
Волнуюсь. Как все пройдет?
Каждая встреча – единственная. Это праздник. Это вдохновение. Это жизнь.
Жизнь состоит из встреч. Таких, как эта.
Ровно час до момента.
Начинаю готовить переход.
19:48
Кирилл подошел к турникету, за которым находилась кабина водителя, и через лобовое стекло посмотрел вперед. Там все оставалось таким же, каким было последние несколько минут. Сам троллейбус и стоявшие перед ним автомобили едва ползли вперед. Пробка пестрой змеей разноцветных машин тянулась к эстакаде над Волоколамкой, забиралась на нее и, чуть изгибаясь, исчезала за поворотом – там, где начинался спуск к туннелю под каналом имени Москвы.
Затор стал для Кирилла сюрпризом. В восьмом часу вечера, по направлению в центр – и встали? Ерунда какая-то.
«Опаздываю…» – в который уже раз подумал он.
На дорогу пешком от остановки до их с Алисой местечка Кирилл отводил себе минут двадцать. Исчезни пробка даже прямо сейчас, это уже не спасло бы ситуацию. То, что вовремя прийти не получится, он понял еще минут десять назад, после чего отправил Алисе сообщение, прикрепив к нему снимок пробки. Ответа до сих пор не было.
«Надулась уже…»
Кирилл вздохнул. Ну разве он виноват? Разве он виноват в том, что тут, откуда ни возьмись, пробка возникла? Но поди растолкуй это Алисе…
Троллейбус едва заметно качнулся и встал. Кирилл снова взглянул на пробку, пытаясь понять, едут ли хотя бы там, впереди? На какой-то миг в сердце вспыхнула надежда: он увидел, как машины, стоявшие на эстакаде, тронулись с места и исчезли за ее изгибом. Но, приглядевшись, Кирилл понял, что это был мираж – подсознание выдало желаемое за действительное.
Алиса закрыла глаза, но легче не стало. Она все равно видела свои руки, связанные в локтях, а еще больше – чувствовала их. Обе успели изрядно затечь, и правая почему-то больше, чем левая.
Затечь… течь… течет…
Алиса попыталась переключиться на что-то другое, но у нее ничего не получилось.
Течет… теплое… по запястьям.
«Зачем вы, дурочки, с собой это таскаете? – снова зазвучал в ее голове голос. Мужчина вертел в руках газовый баллончик, потом поднял взгляд на Алису. – Зачем, если даже о сроке годности ничего не знаете? Хотя… никто из вас и понятия не имеет о времени. Никто».
