– Кто это? – не оборачиваясь, поинтересовался вошедший.
– Мой сын, – с достоинством ответила старуха, прошаркав в комнату. – Может, все-таки соизволишь рассказать, что случилось?
Тот обернулся.
– Я попал в аварию, – глядя в сторону, произнес он. – В нескольких километрах отсюда. Все погибли. Мне нужна чистая одежда и бинты.
Она усмехнулась. Про себя пожилая женщина уже поняла, что из себя представляет этот чумазый тип с окровавленной рукой.
– Авария, говоришь? Машина, поди, с решетками была?
В глазах незнакомца мелькнули опасные огоньки, но старуха продолжала, словно не замечая этого:
– Много лет сюда не заглядывала ни одна живая душа. Ближайший поселок «Салкановский» отсюда в одиннадцати километрах, но ты явно не оттуда. Но зато тут еще есть колония особого режима. Вот, собственно, и все.
Она приблизилась к мужчине вплотную.
– Так что не лги мне, мальчик. Хочешь, я дам тебе осколок зеркала? Полюбуешься на себя и сам поймешь, как смешно звучат твои слова про аварию. На тебе тюремная роба. На твоих запястьях следы от наручников. А твоя рана… Уж очень смахивает на дырку от пули.
С этими словами старуха ткнула узловато-кривым пальцем в рваное отверстие на его плече, из которого все еще сочилась кровь. Грязный длинный ноготь попал точно в сырую мякоть раны, и лицо мужчины исказилось от боли. Издав хриплый клекот, он размахнулся и ударил старуху. Крепко сбитый кулак угодил ей в лицо, чавкнул сломанный нос, и хозяйка дома, не удержавшись, рухнула на пол, неуклюже подвернув ногу. Тонко хрустнула кость, и она отключилась. На ее побледневшем лице застыла кривая усмешка.
– С-сука, – сплюнул мужчина. Он покосился на свою рану, заскрипев зубами.
– У… бя, – с трудом выговорил Роман. Нижняя губа молодого человека задрожала, изо рта вновь закапала слюна. Он вытянул вперед трясущуюся руку, направив резак в сторону беглого зэка.
– Очень страшно, – кивнул незнакомец. – Я уже наложил в штаны от испуга.
– Уб… бя, – упрямо повторил инвалид.
Мужчина шагнул вперед и ударом ноги вышиб нож из его костлявой руки. Лицо Романа скривилось, будто он вот-вот заплачет.
– Угомонись, – велел уголовник. – Ты что, псих?
Роман не ответил. Тяжело дыша, он сверлил его испепеляющим взглядом. Вероятно, если бы мысли могли убивать, от незнакомца осталась бы горстка дымящейся золы.
– Псих, – сделал вывод «гость».
Присев на корточки, он задрал веки старухи, потом пощупал пульс.
– Жива твоя мамка, – бросил он Роману. – В следующий раз подумает, прежде чем свои клешни под нос совать.
После этого мужчина быстро обследовал комнаты, и по мере того, как он переворачивал скудные пожитки жильцов, его лицо мрачнело. Из одежды ему удалось обнаружить лишь грязную футболку и засаленные тренировочные штаны, отвратительно воняющие мышами.
– Такими даже полы драить западло, – хмуро произнес он вслух. Выругавшись, он швырнул треники в сторону самодельной печки, и они, словно кишки, повисли на измятой, черной от копоти трубе.
На кухне он наткнулся на лепешки с рыбой. Рассеянно пережевывая черствый хлеб, он, оглядываясь по сторонам, неожиданно увидел пришпиленную к штукатурке фотографию. В какой-то момент беглый зэк чуть не поперхнулся.
На фото была изображена девушка. Даже не девушка, а девочка, подросток, которой едва ли исполнилось тринадцать. Золотистые вьющиеся волосы, изумрудные глаза, обворожительные ямочки на щеках и обезоруживающе-яркая улыбка. Улыбка маленькой принцессы, еще не закостеневшей от житейских трудностей, свойственных взрослым людям, в особенности обитающих здесь, в суровых условиях Дальнего Востока.
Целую минуту мужчина безмолвно рассматривал фотографию. В заплесневело-грязном захолустье эта чудесная девчушка смотрелась так же неуместно, как сапоги ассенизатора на алтаре.
«Наверное, это внучка той старой грымзы», – подумал он, доедая лепешку.
К изумлению мужчины, фотография в буквальном смысле притягивала как магнит, и он с неохотой оторвал взор от карточки.
Пора бы позаботиться о себе. Согреть воды, обработать рану…
Под ногами что-то зашуршало, и он вздрогнул.
Бледно-рыжий кот прошмыгнул мимо, задев его ногу облезлым хвостом, и опрометью метнулся прочь.
– Засранец, – с облегчением вздохнул зэк.
Он вернулся в комнату, где оставил инвалида с хозяйкой дома, и остолбенел.
Старухи не было. Небольшая лужица крови, вытекшая из разбитого носа, пока она лежала на полу, – единственное, что напоминало о хозяйке дома.
Мужчина перевел тяжелый взгляд на Романа.
– Где она? – процедил он.
Инвалид молчал, затравленно глядя на него.
– Семейка уродов, – выругался уголовник.
За спиной раздался тихий смешок.
Он резко повернулся и тут же пошатнулся от сильного удара арматурой по голове. В мозгу что-то оглушительно лопнуло, в глазах заискрились обжигающие всполохи, и на этот раз сознание потерял он.
– Все замечательно, Рома, – прошелестела старуха. Капюшон слетел с ее головы, обнажив голый череп в грязных разводах.
– Ма… – выдавил Роман.
Ему было страшно. Его пугал этот злой незнакомец, что едва не убил его маму. Пугала кровь, лужей растекшаяся по пыльному полу. Его пугала сама мама – хрипло дышащая, с кривой арматуриной в руке, залитым кровью лицом, с трудом подволакивающая ногу. Роман обратил внимание, что после того, как мама очнулась и поднялась, она стала хромать еще сильнее.
– Ничего страшного, – промолвила старуха, уняв дыхание. Она изучающе глядела на распластавшегося мужчину. – Мне кажется, я видела его раньше. У меня отличная память на лица. Вполне возможно, что когда-то этот неудачник жил здесь.
За окном послышался шум работающего двигателя.
Мать и сын обменялись напряженными взглядами.
– Это за ним, – прошептала старуха. – Его ищут.
Ухватив незнакомца за ноги, она, кряхтя и отдуваясь, поволокла его в самую дальнюю комнату. Подтащив бесчувственное тело к подвалу, она откинула крышку. В нос шибануло плесенью и чем-то протухшим.
– Постарайся упасть мягко. Потому что, если ты переломаешь себе ноги, я убью тебя, – предупредила старуха, вытирая пот с грязного лба. – Мне нужны твои ходули, парень.
Она перевела дух и уже собиралась столкнуть мужчину в чернеющий зев, как тот открыл глаза.
– Я вырву твое сердце, ведьма, – проскрипел он, пытаясь подняться. – Я…
– Заткнись, идиот, – оборвала его старуха, но голос ее звучал беззлобно. Напротив, он был спокойным и даже деловитым, как если бы она намеревалась предложить беглому преступнику сделку. – За тобой приехали. Если будешь сидеть тихо, никто ничего не узнает. Потом я перевяжу тебя.
