— Какие у нас планы? — спросила я, устраиваясь на стуле.
— У меня только один: стянуть с тебя мой халат, он тебе очень идет, но без халата ты мне нравишься больше.
— Если у тебя остались силы, — засмеялась я, — значит, отправимся на пробежку.
— Ты шутишь? — Валька свел глаза к переносице.
— Я в тебя верю.
— Тогда тебе придется бежать впереди в костюме Евы.
— То есть с голой задницей?
— Обожаю твою голую задницу.
— Я твою тоже, но общественность вряд ли придет в восторг.
— Тогда будем бегать по квартире.
— Мы будем бегать в парке, прилично одетые. А чтобы у тебя на это хватило сил, отдохнем пару часов друг от друга.
— Ясно. Торопишься от меня избавиться?
— Ничего подобного.
— Тогда ложимся спать вместе.
— Не получится. Мы уже пытались.
— Можно попробовать еще раз, — засмеялся Валька.
— И я не могу бегать в платье, так что вернуться домой все равно придется.
— Понял. Тогда пошел одеваться.
— Не надо.
— Не хочешь, чтобы я тебя проводил? — нахмурился он. — Боишься, что друзья узнают о переменах в твоей личной жизни?
— Не боюсь. Но сообщать об этом не спешу.
— Они твой выбор не одобрят?
— Их одобрение заботит меня мало. Не хочу ничего рассказывать, ничем делиться, — серьезно сказала я. — Чтобы мое принадлежало только мне.
— Правильно, — кивнул Валька, наклонился и легко коснулся моих губ. — Но я тебя все равно провожу.
Через полчаса мы вышли из его квартиры, но вместо того чтобы отправиться ко мне, зашли в кафе неподалеку, потом прогулялись по набережной и уже в двенадцатом часу ночи оказались возле моего подъезда.
— От пробежки ты все-таки отлынил, — усмехнулась я.
— Надо полагать, к себе ты меня не пригласишь?
— Стараюсь соблюдать приличия.
— Я готов предложить тебе руку и сердце. Ты снова станешь честной женщиной, и сегодняшний грех будет не в счет.
— Мне нравится грешить. А над предложением я подумаю.
— У меня еще есть шанс сказать, что это было шуткой?
— Нет. С юмором у твоей будущей туго.
— Что ж, зато теперь я чувствую себя джентльменом. Кстати, мы торчим у твоих дверей довольно давно, может, лучше подняться?
— Убирайся отсюда, — засмеялась я и наконец-то вошла в подъезд.
Соседей дома не оказалось, и через полчаса я уже жалела, что прогнала Вальку. Однако усталость взяла свое, и вскоре я сладко спала.
Утром меня разбудила громкая перебранка в общей гостиной. Я прошлепала туда, пытаясь понять, какая муха на этот раз укусила соседей. Оказалось, что могла не беспокоиться, никакого особого повода для скандала не было. Уже по тому, как скверно выглядели мои друзья, становилось ясно: вечер накануне удался.
— Чего орем? — спросила я.
— Да, блин, врубила музыку с утра пораньше.
— Я создавала настроение.
— Лучше бы ты дрыхла и мне поспать дала.
— А я ничего не слышала, — сказала я и принесла пиво из холодильника — неприкосновенный запас, который сейчас был как нельзя кстати. Пиво мгновенно примирило соседей с действительностью.
— Чем вчера занималась? — благодушно спросила Людка.
— Любовью, — ответила я.
— Типа трахались?
— Типа да.
— Заливает, — махнул рукой Тимка, лишний раз подтвердив известную истину: хочешь, чтобы тебе не поверили, говори правду.
— Я с Дориным встречалась, — сказала я.
— И он потащил тебя в постель? — ахнула Людка.
— Мы целомудренно держались за руки.
— Что и требовалось доказать, — хихикнул Глазков. — И зачем тебе Дорин понадобился?
— Хотела кое-что уточнить. Дорин считает, что Анжелику похитил Крест. Он вообще о нем невысокого мнения.
— Я тоже, — сказал Тимка, — но склонен больше верить Паше.
— На вопросы Дорин отвечал охотно и напрягся только один раз, когда речь зашла о наследниках.
— Чьих наследниках? — не понял Глазков.
— Анжеликиных.
— У нее было что им оставить?
— Вроде бы нет. Тем более интересно, что так не понравилось адвокату. Павлу наверняка известно, есть ли у нее родственники.
— Хорошо, завтра спрошу.
Тут Глазков уставился на меня с недовольством и сказал:
— Ну не в воскресенье же звонить… — вздохнул и потянулся за мобильным. — Блин…
Набрал номер, скроив мне зверскую рожу, и произнес:
— Паша, привет. Тут одна любопытная девушка интересуется: у погибшей «Мисс город» родственники имелись? Точно был брат? Ага… Что ж, спасибо. Слышала? У нее был брат, — отбросив мобильный, сказал Тимка. — Подробностей Паша не помнит, так что придется тебе потерпеть до завтра.
Через час я спешно покинула родное жилище, потому что позвонил Валька и сообщил: его срочно надо спасать, он умирает от любви и чахнет в разлуке. Само собой, я проявила человеколюбие и кинулась страдальцу на помощь. Нашу программу мы несколько расширили: до обеда валялись в постели, а потом отправились на озеро купаться. Обедали в ресторане на открытой веранде, целовались, дурачились, потом устроили заплыв наперегонки, и к вечеру вернулись в город, усталые и довольные.
— Сегодня тебе не отвертеться, — предупредила я, выходя из машины возле своего подъезда. — Встретимся у входа в парк.
— Занимаясь сексом, калорий сжигаешь больше, чем при беге, — попытался возразить Валька.
— Я полюбила спортивного мужчину, не вздумай меня разочаровывать.
К вечеру жара спала и стал накрапывать дождь. Валька, завидев меня, улыбнулся и, весело подмигнув, сказал:
— Есть предложение…
— Вперед! — скомандовала я и побежала по дорожке, Валька плелся сзади, что-то ворча, но вскоре уже бежал рядом, получая удовольствие.
Народу в парке в тот вечер было немного, может, оттого, что погода испортилась, а может, в преддверии рабочей недели по домам разбрелись пораньше. Мы бежали вдоль реки, вокруг ни души, я машинально отметила, что впереди фонарь не горит. Вскоре мы оказались почти в полной темноте. Но разбитый фонарь и, как следствие, темнота, если честно, никакого беспокойства не вызвали.
Я всегда считала парк безопасным местом, иначе бы не бегала здесь по вечерам в одиночку.
И тут у Вальки развязался шнурок на кроссовке. Вот еще один повод поразмышлять о случайностях в нашей жизни. Если бы не этот шнурок, он оказался бы метрах в пятистах впереди, темп у нас был разный, а мы сразу же договорились: друг под друга не подстраиваемся, иначе что за польза от тренировки?
