— Кстати, о доме. Его купила некая Могилевская, шесть лет назад. В доме, по словам соседки, сделали ремонт, по крайней мере, стройматериалы подвозили и одного работника точно видели. А вот хозяев не видели ни разу. Шесть лет дом стоит с закрытыми ставнями, хотя цена у него немалая, можно несколько квартир на окраине купить. Тебе это не кажется странным?
— Мне не кажется. У богатых свои причуды. Людка права: у тебя легкое помешательство на этом доме, которое приобретает хронический характер.
— Тогда ты извращенец, — кивнула я.
— Почему это?
— Ты сам говорил, что хотел бы заняться со мной сексом. Секс с чокнутой — что это, если не извращение?
— Подожди, подожди, — оживился он. — Ты намекаешь, у меня есть шанс?
— Я это сказала? — вытаращила глаза я. А Глазков сквозь зубы выругался.
— Ладно, чего ты от меня хочешь?
— Информацию по поводу Петра Емельянова и Могилевской. Сведения о родственниках одного и местонахождении другой.
— И?…
— Наша дружба будет вечной.
— Не об этом я мечтал, — вздохнул он.
— Тимка…
— Отвяжись. Сделаю. Ты же кого хочешь достанешь.
— Сделаешь, как в прошлый раз?
— Просто сделаю.
Тут снизу заорала Людка:
— Тинка, ты дома?! А пожрать есть чего?
— Кстати, хороший вопрос, — заметил Глазков. — В доме есть пожрать?
— Есть, — кивнула я и побрела на кухню.
Через двадцать минут мы встретились за общим столом.
— Я проверила, — сказала Людка. — Первый этаж дома назад в жилое помещение не переводили, а куплен он двадцать седьмого апреля.
Я бы предпочла, чтобы она сообщила об этом, когда Глазкова поблизости не будет, сама виновата, предупреждать надо.
— О, — тут же оживился Тимка. — Ты тоже задание получила? Не создать ли нам детективное агентство под названием «Шерлок»?
— Оригинально, — кивнула Людка.
— А что? Общая гостиная у нас уже есть…
— Зная твое усердие, дорогой, вкалывать придется нам двоим, а ты будешь почивать на лаврах.
— Ага, такую трудягу, как ты, поискать, — хмыкнул он. — В одном ты права: у Тинки крыша едет не спеша, но уверенно.
— Я что-то пропустила? — насторожилась подруга.
— Дом поглотил некоего субъекта по имени Петр, приятеля Эммы. Об этом Петре поведала Варвара Спиридонова, внезапно придя в сознание.
— Не забудь сказать, — спокойно заметила я, — что среди пропавших в тот период действительно есть мужчина по имени Петр подходящего возраста.
— Да ты что?! — ахнула Людка. — Так и на статейку материальчик надыбаем. Народ любит таинственные исчезновения с последующим разоблачением.
— Еще одна ненормальная на мою голову, — заныл Глазков.
— Давай поподробней, — попросила Людка, не обращая на него внимания.
Я выложила весьма скудную информацию.
— Впечатляет, — выслушав меня, заявила подруга. — Дом куплен в конце апреля, месяц идет ремонт, причем заметьте, не бригада работает в доме, а один рабочий.
— Бабка одного видела, — справедливости ради заметила я.
— Затем пропадает Эмма, а вслед за ней ее приятель. И есть свидетель того, что он входил в дом.
— Когда входил? — хмыкнул Глазков. — У алкашей в голове бардак, как у моей мамки на балконе.
— Слышала? Его мать — неряха! — съязвила Людка. — Кому нужна такая свекровь?
— Ну, хоть трусы на батарее не сушит, — парировал Глазков.
— Свинья, — фыркнула Людка. — Ты попрекаешь меня моими маленькими слабостями.
— Может, и маленькие, но их вагон.
— Спасибо, ты тоже парень что надо.
— Хватит уже, — не выдержала я, мне хотелось вернуться к прежней теме, она интересовала меня куда больше, чем их дурацкая перебранка. — Дом несколько лет необитаем. И это при том, что первый этаж — офисные площади, а речь идет о центре города.
— Ну, место не особо удобное, — точно извиняясь, заметила Людка.
— Для магазина — да, для офиса — вполне.
— Машины ставить негде. Там знак, стоянка запрещена, может, именно поэтому предыдущие арендаторы и съехали.
— Вот-вот, — поддакнул Глазков. — А кто тебе сказал, что помещения не сдают в аренду? Может, просто сдать не могут? А квартиру иногда используют. Ты же свет видела? Кто знает, вдруг там периодически появляются хозяева, ты просто не обращала внимания. А то, что не сдают постоянно…
— Кстати, да, — кивнула Людка.
— Завидное единство мнений, — съязвила я. — Есть предложение: а давайте все это проверим.
Тимка чертыхнулся, а Людка сказала:
— Это к Глазкову. Я-то что могу?
— Ты можешь очень много. Например, посуду помыть. Я, как понимаете, сегодня от этой почетной обязанности избавлена.
— Почему это?
— Потому что вас накормила. И мытье посуды — явная переработка.
Я отправилась к себе и устроилась за компьютером. Но вовсе не работа влекла меня, а желание проверить: вдруг Глазков прав?
Очень скоро выяснилось: ни квартиру, ни офисы в 23-м доме не сдают. Я просмотрела объявления годичной давности — ничего. Взглянув на часы, поспешно переоделась и отправилась на пробежку. Соседи все еще были в гостиной.
— По крайней мере, в последние два года его сдать не пытались, — сообщила я.
— По-моему, это выходит за рамки милого хобби, — фыркнул Глазков.
— Да, наша девка всерьез подсела на этот домик, — согласилась с ним Людка.
Валька ждал меня у входа в парк. Поцеловал, как и вчера при встрече, после чего нахмурился, приглядываясь ко мне:
— Ты какая-то взъерошенная.
— Соседи достали.
— Пьянствуют, шумят, скандалят?
— Хуже. Жизни учат.
— Это связано с твоим расследованием?
Мы шли по аллее, и Валька держал меня за руку. Мне это нравилось.
— Твоего Тимофея понять можно, — продолжил он, — профи терпеть не могут дилетантов.
— Если бы еще профи свою работу выполняли…
— Уверен, он считает, что выкладывается на все сто. Чтобы он подключился к расследованию, одних догадок мало. А у тебя пока ничего.
— Дом принадлежит некой Могилевской. Попробую ее найти.
Валька взглянул вопросительно.
— Ты даром время не теряла, — наконец сказал он с улыбкой.
— Еще успела поговорить с бабулькой из соседнего дома. В двадцать третьем делали ремонт, она видела рабочего. Вел он себя довольно странно, грузчиков отказался пустить в дом.
