— Вот, — тут же сунулась Людка, — что я говорила! Без нечистой силы никак. И поселилась она в доме с колоннами. Откуда тянет свои когтистые лапы прямо к Тинкиной машинке.
— А лучше бы к твоему длинному языку.
Я сходила в свою квартиру и вернулась с картой. Положила ее перед Глазковым.
— Это что такое? — спросил он без интереса, а вот Людка любопытство проявила.
— План центра города? А фломастером обозначила, где трупы нашли?
— Потрясена вашей сообразительностью. Вот здесь можно беспрепятственно пройти к дому, — ткнула я пальцем в карту. — Ограждения в парке отсутствуют. А вот здесь, если помнишь, заброшенные павильоны, где могли быть спрятаны тела.
— Жаль, что ты раньше не сказала, — вздохнула Людка. — Статью уже видела?
— Нет.
— И ничего не потеряла, — хмыкнул Глазков. — Высосана из пальца. Никакой конкретики, одни глупые домыслы. И это писал человек, обвиняющий тебя в любви к кинематографу, и в частности к Стивену Кингу, не к ночи будь помянут! А у самой-то — ритуалы, сатанисты…
— Не было сатанистов…
— Но были намеки. Застращала так, что мэр срочное совещание собрал. Обыватели в ужасе: маньяки разгуливают по улицам, и это при том, что мы боремся за звание самого безопасного города России!
— Работать надо, тогда обыватели бояться перестанут.
— Если хотите, чтобы я успевала за вашим потоком сознания, давайте по одному, — предложила я.
— Эта чокнутая наваяла статейку, хотя нам вчера ничего об этом не сказала… Сегодня ее напечатали. Стоит признать: наваяла талантливо, при всей фантастичности берет за душу и даже в пот бросает. От страха. Советую попробовать себя в народных преданиях: зомби, вампиры и эти… инкубы.
— А это кто такие? — хмыкнула Людка.
— В Интернете посмотри.
— Редактор сказал: сделай так, чтоб волосы дыбом. Я старалась. Лето, народ впадает в спячку, а у нас тиражи и так дохлые…
— И это наша российская пресса! Мне стыдно, нет, я глубоко возмущен, что приходится делить кров и целебный напиток с такими, с позволения сказать, писателями! — ударение Глазков сделал на предпоследний слог и поспешно допил коньяк.
— Тебе что, от начальства досталось? — забеспокоилась я.
— С какой стати? Этой фантазерке можно сказать спасибо. Отныне делом чрезвычайной важности будут заниматься старшие товарищи. Так что пью я не с горя, как ты, должно быть, решила, а с радости. Жмурики в мешках — теперь не моя головная боль. Большое вам спасибо, Людмила Петровна!
— Жаль, — вздохнула я, — но ты ведь можешь…
— Ничего я не могу, — перебил Глазков, косясь на карту. — У старших товарищей головы больше, ума в них немерено, чего ж мне со своими глупыми догадками соваться? Тем более что они даже не мои.
— Все-таки злишься, — проворчала Людка.
— Не хочу говорить плохо обо всех представителях вашего ремесла, — ядовито начал Глазков, глядя на Людку, — но есть среди них особа…
— Обиделся, — констатировала подруга. — Хотя ничего такого я не писала. Сама можешь убедиться.
Мне их перебранки, которые возникали довольно часто и, как правило, на пустом месте, изрядно надоели.
— То есть теперь ты не в курсе возможных версий и всего такого? — задала я вопрос Глазкову.
— То есть теперь мне в курсе быть без надобности. У меня тоже вопрос: тебе-то зачем все это? Ладно Людмила Петровна, она хоть статейки свои строчит. А ты? Тем более у тебя теперь новая версия: трупы находились в одном из павильонов парка, а значит, твой любимый дом с колоннами побоку. И вместе с ним Стивен Кинг.
Вообще-то Тимка прав. Раньше у меня было хоть какое-то оправдание, записка, например. Теперь записки нет и оправдания тоже нет. Мало мне Людкиных насмешек, не хватает, чтобы еще в полиции надо мной смеялись!
— Ты, кстати, узнал, кому принадлежит дом? — решила я сменить тему.
Глазков слегка смутился.
«Забыл, гад!» — успела подумать я, прежде чем он ответил.
— Извини, времени совсем не было. Начальство задергало… Завтра непременно узнаю. Хотя не могу взять в толк — зачем?
— Удовлетворить любопытство.
— Мило. А мне для твоего удовлетворения людей дергай и трать драгоценное время.
— То есть ничего делать ты не будешь? — уточнила я. Тимка сквозь зубы чертыхнулся.
— Вот соседи достались! Как шуры-муры разводить, так с каким-то мутным типом с накачанным прессом, а я должен совершенно безвозмездно…
— Уже не должен, — отправляясь к себе, сказала я.
— Тинка, — позвал он, но я уже захлопнула дверь и даже ее заперла, чтоб всякие умники не лезли.
Умники начали звонить. Я ответила один раз, коротко сообщив:
— Я работаю.
Они перешли на смс, но их предложения интересными не показались. Работу я закончила довольно рано, после чего отправилась в ванную с намерением умыться перед сном. Вместо этого обыскала ее сверху донизу, но записки не нашла, выдвинула стиральную машину, в нее, кстати, тоже заглянула. Выстиранное белье было подвергнуто тщательному осмотру. Ничего. Я сидела на бортике ванны, оглядывалась и гадала: может листок бумаги бесследно исчезнуть? Без посторонней помощи, я имею в виду. Подозревать Глазкова или Людку глупо. Теоретически записку мог взять Валька, а что? Незаметно поднял с пола, когда я возилась с корзиной, и убрал в карман. Но придумать ответ на вопрос «зачем это ему?» моей фантазии не хватило. Подобные обвинения — продукт беспокойного мозга, как любит выражаться Людка, дальше только масоны с их всемирным заговором и, конечно, тамплиеры. Вспомнив о подруге, я вернулась к компьютеру, нашла ее статью и быстро прочитала. Ничего особенного, в общем, непонятно, с какой стати Тимка лютует. Намеки есть, а также ворох догадок. Обычная статья, когда сказать нечего, а место заполнять надо. Должно быть, начальство Глазкова больно ранил намек на сатанинские ритуалы и осквернение могил. Теперь старушки бросятся к погостам проверять усопших близких, любой мужик на кладбище покажется им подозрительным, и звонками, возможно, замучают. Но пережить надо лишь первую неделю, по статистике, ровно столько длится интерес публики. «Если, конечно, еще труп не найдут», — вдруг подумала я и мысленно чертыхнулась. Большой вопрос: почему меня это все занимает? Слишком много свободного времени? Размеренная жизнь с подсознательной тягой к приключениям? На мгновение все вдруг показалось ужасно глупым, и я пробормотала себе под нос с большим раздражением:
— Завязывай с этим детективом, соседи тебя уже чокнутой считают.
И вновь взялась за работу, чтобы лишние мысли не досаждали. Это вроде бы подействовало, по крайней мере, спать я ложилась с твердым намерением выбросить из головы и дом с колоннами, и бывшую хозяйку моей квартиры.
