Мы вошли и, подняв головы, убедились: соседи уже вернулись. Людка с планшетом в руках сидела в кресле, на столе перед ней стоял бокал мартини. Глазков развалился в кресле, в отличие от Людки он предпочел коньяк. Оба следили за нами заинтересованным взглядом, пока мы поднимались по лестнице.
— Твои соседи? — шепнул Валька.
Я молча кивнула.
— Физкульт-привет! — Глазков отсалютовал нам и протянул руку Вальке, который представился:
— Валентин.
— Тимофей. — Тимка выжал из себя улыбку, появление гостя ему, по неведомой мне причине, не понравилось.
Валькина улыбка, напротив, лучилась дружелюбием.
— Людмила. — Людка тоже протянула руку, которую он аккуратно пожал. — Кто этот красивый мужчина? — повернулась она ко мне.
— Ты же слышала, Валентин.
— И что, такие вот красивые-прекрасивые мужчины ходят по нашим улицам?
— Бегают… И надо обладать отличной физической подготовкой, чтобы их догнать.
— Значит, мне мало что светит. А я уж губы раскатала.
— Присоединяйтесь к нам, — перебил Глазков, обращаясь к Вальке.
— Спасибо, для начала надо душ принять, — ответил он с улыбкой, способной смягчить любой отказ.
— Вы уже душ вместе принимаете? — влезла Людка. — А почему я не знала?
— Душ, к моему великому огорчению, принимаем врозь, — деловито пояснил Валька. — И вещи я пока не перевез. Так что от душа в любом случае толку мало, придется до дома терпеть. Вообще-то я провожатый. В темное время суток девушкам не стоит ходить в одиночестве. А Тина так добра, что угощает меня чаем.
— Не перевелись еще рыцари. Знаете, Валентин, я очень часто хожу одна в очень темное время.
— Отвали, — ласково перебила я, и мы удалились в мою квартиру.
— Твой сосед, по-моему, ревнует, — заметил Валька, когда я закрыла дверь. — Он в тебя влюблен?
— Вряд ли. Если только совсем немного и в обеих сразу. А ты чего вдруг начал оправдываться?
— Мало ли, какие у вас отношения, — пожал плечами он. — Боялся напакостить.
— Ставь чайник, — сказала я, направляясь в ванную, чтобы умыться.
— На кухне можно руки помыть? — крикнул он.
— Можно здесь, — ответила я, и тут мой взгляд задержался на стиральной машинке, после чего сердце ухнуло вниз.
Вчера, поговорив с Тимкой, я сунула записку Эммы в карман домашних брюк, а перед тем как отправиться на пробежку, бросила их в стирку. Записку из кармана вытащила и оставила на машинке с намерением вновь прицепить ее магнитом к холодильнику, чтоб она, чего доброго, не потерялась. Но сразу этого не сделала. А теперь ее на машинке не было.
— Черт! — выругалась я. Подошедший в этот момент Валька посмотрел с недоумением. — Что за черт, а? — жалобно повторила я.
— Что случилось-то? — спросил он.
— Здесь лежала записка… Та самая, с адресом дома. А теперь ее нет.
— Дверь хлопнула, и она за машинку улетела, вот и все. Давай посмотрим.
Он заглянул в узкое пространство между машинкой и ванной, потом выдвинул машинку с намерением заглянуть и за нее, шикнул на меня:
— Возле корзины посмотри.
Я подняла корзину с пола, потом открыла ее и даже потрясла, благо что она была пуста.
Валька выпрямился и вернул машинку на место.
— Что? — спросила я.
— Ничего, — пожал плечами он. — Но она где-то здесь, если ты ее случайно с бельем не засунула.
Стирка уже закончилась, я выложила белье в таз, разумеется, никакой записки не обнаружилось.
— У нее был шанс выжить? — спросила я.
— Смотря какая бумага, — пожал плечами Валька.
— Куда ж она делась, черт возьми?!
Я попыталась вспомнить, как стояла здесь три часа назад, вывернула карманы, положила записку… Чисто теоретически смахнуть ее я, конечно, могла… Может, поэтому и забыла прицепить ее к холодильнику. Она мне просто на глаза не попалась…
— А ты в чем была? Может, в карман ее машинально сунула?
Я проверила карманы. Ключи я оставила в прихожей, и теперь в кармане — лишь сложенный листок с картой, который я брала в парк.
— Нет, я точно помню, что на машинке ее оставила.
— А не мог кто-то из твоих друзей зайти и выбросить ее, решив, что это мусор?
— У нас и свой-то мусор никто не выкидывает… Ладно, идем чай пить. Будем надеяться, что записка в конце концов найдется.
Само собой, мысль о записке не давала мне покоя, и чай мы пили практически в молчании. Поняв, что в собеседнике я сегодня явно не нуждаюсь, Валька, допив чай, вскоре простился. Я вышла из квартиры вместе с ним, он поцеловал меня так же легко и непринужденно, как при нашей встрече, и стал спускаться по лестнице.
— У вас роман? — хмуро осведомился Глазков, лишь только за ним закрылась дверь.
— Пока нет, — ответила я, давая понять, что соседа это по большому счету не касается.
— Но все идет к этому? — тут же влезла Людка.
— Надеюсь, — съязвила я.
— А не староват он для романов? — прихлебывая коньяк, не без ехидства спросил Глазков. — Сколько ему? Уже под сорок?
Сказать, что я о возрасте Вальки понятия не имею, показалось не лучшей идеей, и я слова соседа попросту проигнорировала, тем более что Людка вновь влезла в разговор.
— Да ладно, ему не больше тридцати пяти. Мужчина должен быть старше. И опытнее. Выглядит он роскошно, — тут она показала Тимке язык, заметив, что тот при ее словах поморщился. — Господи, какое тело…
— Когда мужику больше нечем похвастать… — перебил Глазков.
Людка засмеялась:
— Конечно. То ли дело ты. Ни рожи ни кожи, и ума, извини, я в упор не вижу…
Это было несправедливо, Глазков неплохо выглядел, и умом его бог не обидел, ясно, что Людка его просто дразнит.
— Не знаю, каким местом ты на него смотрела, но я бы Тинке советовал быть повнимательнее.
— Я буду, буду, — кивнула я. — Может, мы немного отвлечемся от моего друга? У меня вопрос: ко мне в квартиру кто-нибудь заходил?
— Нет, а что? — насторожился Глазков.
Я рассказала о записке, Людка нервно хихикнула и спросила:
— Надеюсь, нас ты не подозреваешь? Черт, если так пойдет дальше, придется тебя святой водой опрыскивать.
— Ха-ха, — сказала я, устраиваясь в кресле рядом с ней.
— А ты точно ее на машинке оставила? — спросил Тимка.
— Точно.
— И она оттуда исчезла?
— Просто мистика, — кивнула я.
