А ведь когда-то Кэролайн гордилась тем, что принимает верные решения в девяносто девяти случаях из ста.
– Подожди, я спрошу ее. – Том повернулся к ней. – Какой у тебя размер одежды?
Том видел ее голой и прекрасно знал, какой у нее размер. Вероятно, он задал ей этот вопрос только для того, чтобы унизить ее.
– Восьмой.
Том повторил размер, а затем сказал:
– Что? Ой. Да, все в порядке. – Он передал трубку Кэролайн. – Будь вежлива, – тихо произнес он.
Она нахмурилась. Разве обычно она ведет себя невежливо?
– Алло?
– Если вы назовете мне свой размер одежды и обуви, цвет волос, цвет глаз и тип фигуры, мне будет намного проще, – чрезвычайно вежливо произнесла женщина.
– Что?
Селин говорила с Кэролайн терпеливо, словно с ребенком:
– Томас попросил меня подобрать вам одежду для сегодняшнего вечера.
Томас? Кэролайн посмотрела на него. Он нахмурился.
– А что будет сегодня вечером? – спросила она.
Том сильнее нахмурился. Если бы Кэролайн не провела с ним в постели весь уик-энд, то, вероятно, испугалась бы.
– Сегодня состоится ежегодная гала-вечеринка фонда Резерфордов, – объявила Селин таким тоном, будто это было очевидно. – Томас, как обычно, будет почетным гостем. Он хочет привести вас с собой, поэтому вы должны хорошо выглядеть.
Фонд Резерфордов? Кэролайн планировала придушить Тома. Медленно. Но она обещала быть вежливой и жаждала познакомиться с женщиной, перед которой Том не только извинялся, но и позволял ей называть себя Томасом.
– Ой, да. Он что-то говорил мне об этом, – солгала Кэролайн. – Размер одежды восемь, размер обуви семь с половиной.
– Цвет волос? Цвет глаз? Размер бюстгальтера? Какой у вас тип фигуры?
Смущаясь, Кэролайн ответила на все вопросы.
– Спасибо. – Как ни странно, но Селин казалась искренне благодарной. – Вы можете передать трубку Томасу? Кстати, как вас зовут?
– Кэролайн. Кэролайн Дженнингс. – Она задалась вопросом, надо ли ей сказать, что она судья. – Спасибо вам за помощь, – произнесла она, вспомнив о хороших манерах. – Мне удастся встретиться с вами сегодня вечером?
Селин звонко рассмеялась:
– О, я с нетерпением жду встречи с вами.
Кэролайн передала мобильный Тому, не понимая, во что она ввязалась.
Это был не ее мир. Ее мир был предсказуем и безопасен. Она жила, сводя риски к минимуму. А теперь она рисковала. Она сбежала с мужчиной, с которым после улеглась в постель.
Теперь она летит с ним в Вашингтон.
И прогуливает работу.
– Мы прилетим через несколько часов, – сказал Том в трубку и мрачно взглянул на Кэролайн.
Он закончил телефонный разговор и встал возле Кэролайн, нависая над ней. В Пьерре они были единственными людьми в аэропорту, не считая таможенников, а вот аэропорт Миннеаполиса оказался переполнен. Тому удалось найти только одно сидячее место, и он настоял, чтобы Кэролайн его заняла.
Это был своего рода рыцарский поступок. Можно даже сказать, широкий жест. Первый после того, как он разбудил ее на рассвете и сообщил о том, что она едет с ним.
– Мы идем на гала-вечеринку фонда Резерфордов? – спросила Кэролайн, едва сдерживаясь, чтобы не ущипнуть себя. Ей казалось, она видит сон. – Почему ты не потрудился сообщить мне об этом до того, как я описывала свою фигуру некой Селин?
– Я хотел убедиться, что тебя тепло примут, – сказал Том, тщательно подбирая каждое слово.
Кэролайн старалась его понять. Очень старалась. Если рассматривать ситуацию объективно, то поведение Тома вполне оправдано, учитывая его жизненные обстоятельства. Он вдовец и живет один многие годы. Он привык отдавать приказы. Он привык быть правым.
Но, черт побери, она не какой-то преступник, которого он сопровождает из здания суда в тюрьму. И не свидетель, которого он защищает любой ценой. Она обычная женщина, которая не может ему сопротивляться.
И она, безусловно, пожалеет об этом.
– Запомни, – начала Кэролайн, вставая, чтобы он не пялился на нее сверху вниз, – ты должен был обо всем сказать мне заранее. Было бы еще лучше, если ты попросил меня поехать в качестве твоей подружки. Это намного эффективнее, чем держать меня в неведении.
– Я не…
– Ты мне нравишься, Том. Надеюсь, ты это понимаешь. Иначе меня бы здесь не было.
Том прерывисто вдохнул:
– Я это понимаю.
Как же она устала от мужчин, которые боятся говорить о своих чувствах!
– Но если ты будешь и дальше относиться ко мне как… к шахматной фигуре, которую ты можешь перемещать по доске по своей прихоти, это плохо закончится для нас обоих.
Кэролайн не была готова к тому, что произошло дальше. Его взгляд стал уязвимым и взволнованным.
– Ты не шахматная фигура, Кэролайн. – Он шагнул к ней ближе, и она ощутила близость его тела. – Не для меня.
Против своей воли Кэролайн качнулась в его сторону, но тут же приказала себе образумиться. Она должна на него злиться, а не испытывать к нему влечение.
Потому что нет ничего опаснее любви.
– Ладно, – сдержанно сказала она. – Расскажи мне о гала-вечеринке, на которую я пойду вместе с тобой.
Селин сделала все, как обещала. Больше, чем обещала. Том понял это, когда вместе с Кэролайн вошел в номер отеля «Уотергейт». Селин и Марк всегда предлагали ему остановиться в их доме, в гостевой комнате, но он годами селился в этом отеле. Так было лучше. Номер напоминал небольшую квартиру с офисом, столовой, кухней и просторной спальней с широкой кроватью.
В центре спальни, на журнальном столике, стояли коробки. На двери висели два комплекта одежды в чехлах.
Том внезапно занервничал. Странно. Он присутствовал на многих официальных мероприятиях и уже не должен был чувствовать себя на них самозванцем.
Поначалу приезд в Вашингтон, облачение в смокинг и общение с воротилами от политики казались Тому невыносимыми. Но он делал это в память о Стефани и из уважения к ее родителям.
К настоящему времени подобные поездки стали для него привычными. Он мог общаться с Марком и Селин, не чувствуя, как разрывается его сердце. Поэтому у него нет причин нервничать.
Он услышал удивленный возглас Кэролайн у себя за спиной:
– Зачем она приготовила для меня столько одежды?
Это был справедливый вопрос. В дополнение к семи коробкам на журнальном столике, еще три стояли на полу.
– Судя по всему, она выбрала для тебя несколько вариантов нарядов.
Кэролайн потянулась к верхней коробке, а затем отдернула руку.
