Собеседники сели в машину, и Гуров, стоявший за кустами прямо напротив «Туарега», поспешил переместиться в сторонку, чтобы его не заметили в свете фар.
Когда черный джип скрылся из вида, полковник вышел из своего укрытия и направился к своей машине.
То, что он услышал, скрываясь за кустами, полностью подтверждало его собственную версию убийства Дмитрия Рябова и делало совершенно несостоятельной версию, на которой так настаивал генерал Орлов.
«Итак, пистолет покупал не сам Рябов, а некие загадочные «они», — размышлял Гуров. — Можно, конечно, предположить, что «они» — это люди, действующие по поручению и от имени самого чиновника, но в свете происшедшего — сомнительно. Товарищу явно объяснили, что за непослушание может наступить ответственность, а это уже совершенно иной случай. Когда действуют «по поручению», к запугиваниям не прибегают».
Кроме этих соображений, Гурову пришли некоторые догадки и по поводу лицензии. Все формальности при покупке пистолета соблюдены, значит, лицензия тоже имеется. И нет никаких сомнений, что и она оформлена с соблюдением всех «правил». Можно даже не проверять.
Другой вопрос, знал ли о ее существовании сам Рябов? Но если эти люди могли использовать втемную чиновника такого уровня, кто же тогда они сами? Страшно подумать. Не потому ли так нервничает Орлов, что на него «давят» именно с этого «уровня»? Уровня, который превышает даже статус чиновника Министерства обороны.
Несмотря на все эти вполне резонные соображения, опытный полковник понимал, что «раскрывать карты» рано. Ведь, в сущности, даже сейчас, когда ему стала известна реальная история приобретения пистолета, неопровержимых доказательств и улик у него все равно не было. Формальные процедуры соблюдены, и Рябов не вернется с того света, чтобы засвидетельствовать, что пистолет покупал не он.
С другой стороны, «брать за грудки» Ираклия Семеновича и вытряхивать из него признание на протокол тоже, пожалуй, не имело смысла. Даже учитывая, что при экспертизе реальная подпись Рябова и подпись на документах, подтверждающих покупку пистолета, скорее всего, не совпадут.
Было совершенно очевидно, что своих загадочных посетителей, обозначенных в разговоре словом «они», Берестов боялся гораздо больше, чем «ментов». Попытка надавить здесь могла привести к обратному результату. С точки зрения законности Берестов ничего не нарушил, и, вынуждая его признаться, что покупать пистолет приходил не Рябов, Гуров сам рисковал попасть под ответственность.
«Нет, мы пойдем другим путем, — думал он, подъезжая к своему дому. — Сначала нужно собрать факты, неопровержимые доказательства. Понять, кто здесь убийца, а кто заказчик. Наверняка это разные люди. Понять мотив. Это — самый важный момент, и с этим пока абсолютно ничего не ясно. Судя по отзывам, Рябов — человек неконфликтный, а судя по досье — вполне «управляемый». Кто бы позволил ему так высоко подняться, если бы он не делал того, что «нужно». А тут — ни единого взыскания, ни одной претензии. Похоже, в «систему» товарищ вписывался отлично. Что же могло произойти? Сначала нужно выяснить это, а потом уж говорить с Орловым и приступать к решительным действиям. А пока пусть все думают, что мы ведем дознание по факту самоубийства».
На следующее утро Орлов сам задержал Гурова после утреннего совещания.
— Санкцию я тебе пробил, — сказал он. — Можешь брать группу и выезжать. Замки взламывать не нужно, у экспертов есть ключи. Изъяли при осмотре тела. Да ты знаешь, наверное.
— Да, разумеется, — подтвердил Лев, посчитав излишним уточнять, что не только знает это, но и не преминул уже однажды использовать.
— Вот и отлично. Ребят можешь взять тех же, что на кладбище работали. Да не ковыряйтесь там долго. Тебе что нужно? Найти лицензию? Вот и ищи. А как найдешь, сворачивайся. Нечего там до вечера валандаться. Ты сотрудников опрашивал?
— Да, вчера почти весь день провел в министерстве. Только о том, что Рябов то и дело плакался, что жизнь ему не мила, никто из них почему-то не говорил.
— А что говорили? — настороженно глянул Орлов.
— Что отмалчивался больше.
— Вот! Видишь? Это оно и есть, — бодро подхватил генерал. — Что он тебе, девочка, что ли, плакать? Взрослый мужик. Умудренный опытом. И жизненные бури испытавший, и огонь и воду прошедший. У таких переживания внешне не проявляются. Но это многозначительное молчание само по себе говорит лучше всяких слов. Так что иди, проводи обыск, добывай эту свою лицензию и закрывай дело. Обстоятельства в общем и целом понятны, мотивы и орудие налицо. Расследовать больше нечего, можно закругляться.
— А если…
— Гуров! Опять? Ты мне здесь не начинай, понял? Мне по этому делу каждый день звонят. Интересуются. Так что ты эту самодеятельность свою оставь до другого раза. Иди!
«Нужно форсировать действия, — подумал Лев, садясь в машину, чтобы ехать на обыск, — иначе Орлов и впрямь заставит закрыть это дело еще до того, как я его раскрою».
Он заехал в лабораторию и, уже на вполне законных основаниях получив ключи, поспешил в знакомую квартиру в Сокольниках. По его расчетам, заранее отправленные туда оперативники уже должны были находиться на месте.
Припарковавшись у подъезда и поднявшись на третий этаж, Гуров действительно обнаружил на площадке знакомых ребят, с которыми работал на кладбище. Они не теряли времени даром и, пока его не было, успели пригласить понятых.
Две женщины и мужчина то и дело бросали на оперативников любопытные и немного испуганные взгляды, явно заинтригованные происходящим.
— Добрый день! — обратился к ним Гуров. — Сейчас в вашем присутствии будет произведен обыск в квартире Рябова Дмитрия Петровича. Приступайте, ребята! — С этими словами он отдал одному из оперативников ключи, и вскоре все собравшиеся были уже в квартире.
Миновав уже знакомую ему просторную гостиную, где недавно беседовал с домработницей, Лев прошел дальше, открывая двери и стараясь по внешнему виду определить, какая из комнат могла представлять наибольший интерес для его целей.
Всего комнат было пять. Сразу после гостиной шли две спальни, по-видимому, отца и дочери, после этого он попал в довольно уютное и красиво обставленное помещение, назначение которого определить было трудно. И лишь оказавшись в последней комнате, сразу понял, что если у Рябова был «кабинет», находился он, несомненно, именно здесь.
Солидный письменный стол, несколько высоких шкафов с книгами и бумагами, глубокое кожаное кресло, как нельзя более подходящее для уединенных раздумий, — все это явно указывало на то, что эта комната была «исключительным владением» главы семьи. Если среди бумаг Рябова действительно имелось что-то «интересное», это должно было находиться именно здесь.
— Что ищем? — прервал размышления полковника заглянувший в комнату оперативник.
— Документы на оружие и все прочее, что может показаться подозрительным или интересным, — четко проинструктировал Гуров. — Блокноты, личные записи и прочее. Осмотрите другие комнаты, а я пока поработаю здесь.
