— Чего пришла?
— Да так, мимо проезжала, — вздохнула Алиса.
— Машка — пройденный этап, от нее уже не вставляет. Но я мог быть с другой. Ты могла бы помешать. — Он посмотрел на нее спокойно, но прямо в глаза.
— Обидно.
— А ты закрой глаза. И голову в песок. Как будто ничего нет.
— Какой же ты!
— Я тебя не держу. Если что-то не устраивает, скатертью направо.
Алиса молча вздохнула, поднялась и направилась к выходу. Возле двери остановилась, повернулась к нему.
— Я тебя люблю.
Жак кивнул. Объяснения приняты и зачтены. А любит она его на самом деле или нет — это пусть остается на ее совести.
Раньше она Захара любила, к нему клеилась. А когда поняла, что с ним без вариантов, переключилась на Жака. Потому что с ним круто: у него и статус, и деньги. Машины, дом — все как у серьезных людей. Ей это нравится, поэтому она готова терпеть его измены. Пусть терпит. Пусть и дальше живет с ним. Он не против. С ней удобно, с ней тепло, а в постели еще и горячо. Пожара там нет, но горит и не тухнет. Где он еще найдет такую бабу, которая умеет поддерживать огонь в домашнем очаге?.. Если только Зойку. Но Зойка — несбыточная мечта.
Или, может быть, не все так безнадежно?
Алиса ушла, но Жак смотрел ей вслед рассеянно, отстраненно. Он думал о Зойке, которая когда-то была для него другом. В их большой и шумной компании Зойка была на правах пацана, как женщину ее просто не воспринимали всерьез. А она уже тогда заглядывалась и на Жака, и на Захара. А потом Жак ушел в армию и застрял там на долгих пять лет.
В последний свой отпуск он пригласил Зойку к себе домой, они крепко выпили, а утром проснулись в одной постели. Но очень скоро Жак переключился на другую девчонку, и Зойка не смогла его простить. Захар откинулся с зоны, она примкнула к нему, и теперь они вместе как штык и винтовка. Жак вернулся домой, узнал о выборе, который сделала Зойка, и смирился с этим. Но вскоре понял, что Зойка нужна ему как воздух. И попытался вернуть ее. Но у Зойки характер как орешек в бронированной скорлупе. Захар загулял с Жанной, но даже это ее не сломало. Были моменты, когда она и готова была сдаться, но всякий раз останавливалась, иногда на самом краю пропасти.
Зато Жак понял, что Зойка хочет его. Не меньше, чем Захара. А может, и любит его. И однажды ему выпал реальный шанс вернуть Зойку. Захар снова соблазнился на Жанну, Зойка об этом узнала. Тогда Жак сам позвонил Захару и объяснил ситуацию. Или он резко тормозит с Жанной, или все летит в тартарары. Он тогда всерьез готов был бороться за Зойку, но Захар вернулся к ней, и они снова не разлей вода.
Жак уже не раз пожалел о том своем давнем благородном поступке. Не надо было ему предупреждать Захара, стоило бы подтолкнуть ситуацию к разрыву. Зойка бы ушла к нему, он бы ее принял, и плевать на последствия. Война так война. Тем более что Захар давно уже готов к ней. Он хоть сейчас мог заявить о своей независимости от «Горохраны».
Он давно шел к такому решению. С тех пор как Захар поверил в дезу о том, что Жак собирается его убить. Не должен он был в это верить, но увы. С тех пор в их отношениях трещина — пока еще маленькая, незаметная. Но Зойка могла спровоцировать настоящий разлом. И вряд ли на этот раз Жак откажется от обострения.
* * *
Долго доллар стоял на месте. Как поезд, который гоняли по станции из одного тупика в другой. Но вот его поставили на прямую, подцепили к нему локомотив фирмы «Дефолт», и началось. Поезд тронулся медленно, с легким толчком и неторопливо пошел на разгон. Еще чуть-чуть — и понесется с курьерской скоростью, только успевай трупы из-под колес убирать.
А трупы будут. По банковской системе нанесен страшный удар, пошла игра на выживание, и отец прекрасно это понимает. Интенсивность денежного оборота снижается, проблемы с валютной наличностью — обычное дело, уже пошли отказы от возврата долларовых кредитов, и если долги не выбивать, последует цепная реакция с громким обвалом в пропасть. Есть еще и рублевые кредиты, если их будут возвращать на прежних условиях, то банк получит убытки. И чтобы этого не случилось, придется работать с клиентами, убеждать их в том, что долги нужно возвращать не по законам, а по понятиям. А у отца есть и желание, и возможности. Вслух он об этом не говорит, но Жанна все понимает.
— Как там у тебя с Шустовым?
Вслух он говорит другое. И свой вопрос он задал неспроста. Старший Шустов человек важный, у него связи в Москве, и отец не прочь был бы к ним присосаться.
— А как у меня с Шустовым?
С Олегом у нее все хорошо, но как-то не было желания впускать отца в свою личную жизнь. Тем более с корыстными целями.
— На ком ты его там женила?
— Ну, не на мужике же, на бабе…
— Баба эта в больнице. И Олег к ней повадился.
— Ну и к ней тоже, — нахмурилась Жанна.
Олег действительно навещал Любу, но, как правило, заезжал к ней по пути к Жанне. И все равно ей не нравились эти визиты в больницу. Как бы он не привязался к этой шалавистой простушке… Это раньше Жанна не возражала против ее счастья с московским мажором. Но вдруг все резко изменилось…
— И к тебе тоже.
— Мог бы и промолчать, — поморщилась Жанна.
— Молчал. Даже когда в тебя горновские отморозки стреляли, молчал.
— Все-то ты знаешь. Все-то тебя боятся. Также как и Захара. А отморозки живут себе…
— Захар ждет. Когда они жир наберут. И обленятся. Тогда можно и на бойню… Ты с ним еще встречаешься?
— Папа!
Жанна понимала, что отец держит ее под наблюдением. И ему совсем не обязательно нанимать под это дело шпионов, достаточно снимать информацию с ее телохранителей. И с консьержки в ее доме. Но все равно не надо разрушать иллюзию независимости, которую она баюкала как мать — капризного ребенка.
— Я знаю твой вздорный характер. Я знаю эти твои взбрыки. Знаю. И терплю… Терплю и молчу. А сейчас вот говорю: не спугни Олега. Ты сама все поняла. Ты сама к нему пришла. Поэтому я тебя не заставляю, а просто прошу: не спугни свое счастье.
— Счастье?
— А где ты еще такого найдешь?..
— Ну-у…
Что ни говори, а отец прав. Если не считать Захара, альтернативы Олегу не было. Особенно после того, как он закрыл Жанну собой от пули.
— Закрой вопрос с Захаром. И устрой свою личную жизнь. В конце концов, ты не девочка.
— Я вдова, — совсем не весело усмехнулась Жанна.
— Тем более…
Отец поднялся, подошел к Жанне, мягко взял ее за плечи, поцеловал в темечко.
— Ты все, что у меня есть… — стесняясь собственной сентиментальности, тихо сказал отец. — Будь счастливой. И береги себя.
— А ты береги маму, — кивнула она.
