Пока они ждали поезда на платформе «Финсбери-парк», она сказала Балажу, что ее впечатлил его уровень знания английского. Где он выучил язык? Он ответил, что в Ираке, и рассказал ей, к собственному удивлению, о своей службе. Он не пытался описывать это как захватывающее приключение, не сказал, что ему было там хотя бы интересно. Большую часть времени ему пришлось провести на военных базах размером с небольшой городок, играя в видеоигры в опрятных комнатах с кондиционером и поедая американскую еду. Ему не пришлось общаться ни с единым иракцем, не считая переводчика, который пытался продать ему наркотики, и он ни разу не выстрелил. Он был в патруле, то есть разъезжал по окрестностям в бронированном джипе, осматривая через узкое окошко блеклые равнины. Ничего особенного с ним ни разу не случилось. Главное, что ему запомнилось – и так он ей и сказал, – это постоянная жара, то, как она охватывала тебя сразу, как только ты выходил из помещения с кондиционером, и постоянный пот на коже.
Поднимаясь по эскалатору на станции «Бейкер-стрит», он спрашивает ее, какую знаменитость ей бы хотелось увидеть больше всего. Ответ его не радует. Он ненавидит этого придурка Джонни Деппа и его пиратские фильмы. Хуже того, он беспокоится, что она, говоря о своей симпатии к Деппу, могла намекать ему, что сам он не в ее вкусе, чтобы он ни на что не рассчитывал. (Ну почему она не сказала – Брюс Уиллис?) Он жалеет, что спросил ее, и больше ничего не говорит, пока они не выходят на улицу.
Поднявшись вверх, они ищут указатели, как пройти к музею. А в итоге замечают огромную очередь страждущих «увидеть звезд». Там, где она начинается, в одном из отдаленных переулков, ответвляется добавочная очередь, состоящая из людей, не вполне уверенных, стоит ли становиться в основную очередь, которая размечена, примерно через каждые двадцать метров, указателями времени, оставшегося до входа в музей. На первом значится «Приблизительно 2½ часа», и это не близко от постоянно растущего хвоста. Ближе к цели – там, где указатель сообщает «Приблизительно 1 час», всевозможные мимы и клоуны на ходулях развлекают измотанных ожиданием детей.
Балаж, принимая ситуацию с присущим ему стоицизмом, встает в конец очереди. Что касается ожидания – в этом он отличается покорностью и долготерпением, – он даже отчасти гордится тем, что делает это без лишних эмоций.
– Мы ведь не собираемся столько ждать? – говорит она, вставая позади него.
– Ну…
Она смеется.
– То есть это же на несколько часов…
– Ага, – соглашается он.
– Нам это действительно надо?
– Не знаю.
Она скрещивает руки на груди, и они стоят минуту или две в легкой тени ранних летних сумерек, минуту или две, в течение которых очередь не двигается ни на метр, и Балаж улавливает недовольство Эммы – она начинает хмуриться, глядя на свои туфли.
– Может, займемся тогда чем-то другим? – пробует он спасти ситуацию и закуривает «Парк-лейн».
– Чем, например?
Он с унылым видом пожимает плечами.
– Мы могли бы прогуляться немного, – говорит она неуверенно.
В конце переулка виднеется зеленый свет, и они идут в эту сторону, поначалу молча.
И когда молчание грозит стать неловким, она спрашивает:
– Так когда ты вернулся из Ирака?
– Э… – Ему нужно собраться с мыслями, чтобы вспомнить. – Восемь лет назад.
Кажется невероятным – просто немыслимым – что прошло уже восемь лет.
На самом деле даже больше – был декабрь 2004-го, ветреный зимний день на аэродроме, когда он вернулся домой.
– Восемь с половиной, – уточняет он.
Ему тогда было двадцать, а в армии он находился с восемнадцати. Он говорит ей, что оставался после этого в армии год или два.
– А чем ты занимался потом? – спрашивает она. – Работал в спортзале?
– Ну да, – отвечает он. – Работал в спортзале и еще кое-где.
– А где еще?
– Одно время я охранником работал, – говорит он и называет торговый центр «Теско»
[27] в Будапеште, который она тоже знает. – Вот там я и работал.
На этом тему можно было бы считать исчерпанной, но она спрашивает:
– И как там было?
Как там было? Была душная нейлоновая форма по образцу МВД, долгие часы шатания перед входом и унылые экраны наблюдения в комнате охраны.
– Ничего так.
Они дошли до перекрестка. На другой стороне выстроился ряд великолепных старинных особняков кремового цвета, в широком проеме между которыми просматривался зеленый парк. Улица, по которой они идут, проходит между этими особняками, где начинается велодорожка из красного щебня, и дальше ведет в парк. Они ждут на светофоре зеленого света. Он смотрит на высокие особняки и думает, что это место просто сделано из денег.
– В конце концов меня уволили, – говорит он. – Из «Теско».
– А почему?
– По подозрению в сговоре со злоумышленниками, – поясняет он.
– По подозрению?
– Ага, по подозрению. Но я ни с кем не сговаривался.
– А почему тебя подозревали?
– Ну, там много всего воровали. Так что от меня им все равно пользы было мало.
Правда заключалась в том, что у него была склонность попадаться в расставленные ловушки. Подстроенная потасовка, разыгранный сердечный приступ, старая цыганка, продающая фиалки, или старик, рассказывающий бесконечную историю. Он все это принимал за чистую монету. Очень может быть, менеджер это понимал. И все же гораздо проще уволить человека, приписав ему злой умысел.
– Так ведь? – спрашивает он.
Они входят в парк и идут по асфальтовой дорожке вдоль края узкого зеленого озера. Людей вокруг немного.
– Ты сопротивлялся? – спрашивает она.
– Не-а. Мне сказали, если я уйду по-тихому, то мне напишут нормальную рекомендацию, так что…
Он пожимает плечами.
– И ты ее получил?
– Ну да, – говорит он.
– А потом ты получил работу в спортзале?
– Ну, в общем, да.
В самом узком месте через пруд перекинут маленький деревянный мостик, и они ступают по нему.
– Но мне этого не хватает, на самом деле, – говорит он. – По сути. Это ведь просто временная работа. Так что приходится заниматься чем-то еще.
– Чем-то, как это, – подсказывает она.
– Ну да, – говорит он.
Они останавливаются на мостике, и он смотрит на мутно-зеленую воду и закуривает. Ему, похоже, не по себе, он испытывает смущение от того, что она затронула тему, почему они в Лондоне. Или он первый ее затронул? Он этого не хотел, так ему кажется. И теперь он пытается замять эту тему.
