Так, – кивает Малыш Даун, – и что же произошло после того, как ты оторвался от слежки? Ничего особенного. Вернулся домой, подсчитал убытки… Виза стоила триста долларов. Их не возвращают. Придется украсть еще день… два… рабочего времени. Опять же, осталось кое-что от проданного сердца. Но это все ерунда, крошки, как от круассана, который на нашем столе лежал. Что у них с Лаврил? Все серьезно? Малыш Даун смущается… Как я уже упоминал, он близко сошелся с Лаврил Авин. Озорная девчонка в джинсах и кедах, известная певица, она будила воображение Малыша. После той истории с минетом, который Лаврил пришлось исполнить, чтобы ее не обвинили в пренебрежении к инвалидам, какая-то искра промелькнула между ними. Огонек. Светлячок! Лаврил стала ночами звонить Малышу Дауну, предлагать ему поговорить о том о сём. Болтали, как влюбленные подростки! Единственное, Малыша немного смущал возраст. Разница в нем! Лаврил стукнуло тридцать, а ему, Малышу Дауну, то два, то пять, то семнадцать… Опять же, разные финансовые возможности. Он, Малыш Даун, не хочет, чтобы кто-то решил, будто он с девчонкой из-за денег. Поэтому сходились они медленно. Однажды Малыш Даун даже отправил Лаврил эсэмэс, в котором предложил не торопиться, обдумать чувства… Журнал «Кул» в то время опубликовал сенсационный материл о том, что у Лаврил Авин – депрессия. Проболталась филиппинка, которая унитазы в доме певицы моет. Пришлось уволить задницу… Но депрессия и правда настала. Лаврил попробовала перерезать себе вены кухонным ножом из-за того, что Малыш Даун бросил ее, как ей показалось. Типично женский поступок! Они еще не сошлись, а она уже страдает из-за того, что он якобы ее вот-вот бросит. С ножом ничего не получилось. Он был тупой, как среднестатистический ученик школы бесплатного английского языка для иммигрантов в Монреале. Буквально два на два умножить не мог. Раз такое дело, Лаврил решила выпить все снотворное, что нашла в доме. Но перед этим отправила сообщение Малышу Дауну и фотографию упаковок от лекарств. Пустых… Посмотри, что ты делаешь со мной, написала она. Даже песню по этому поводу успела сочинить. И музыку. И клип сняла. Все за ночь. Но ведь это же канадская девчонка! Любовь любовью, а бабло баблом. Всему свое время, свое место… Место для себя Лаврил нашла в спальне. Надела лучший прикид – она в нем в клипе «Аэроплан» снималась – что-то от верха невесты и низа проститутки. Выпила лекарства и стала ждать. Малыш Даун был вынужден принимать меры. Нехотя вылез из постели, выбрался из дома через окно, взял тачку родителей. Примчался к Лаврил, припарковал машину на бешеной скорости. Лихачил! Ворвался в дом, а там его Лаврилка. Уже полусонная, на постели. Ну и картина, скажу я вам! Оба – растрепанные, с раскрытыми ртами… У обоих из этих ртов слюна течет. Слова сказать не могут! Малыш Даун – из-за болезни, Лаврилку просто уже разморило. Пришлось совать ей два пальца в глотку. После того как Авин проблевалась на коврик, Малыш Даун заставил ее убирать, тыкал лицом в лужу, как котенка нашкодившего. Но Лаврил улыбалась, ползая на коленях и в резиновых перчатках. Все дело в мужике. Властный мужик! Вот и все, что ей нужно. Встать раком, когда велено, колени пошире раздвинуть… Вот что бабе требуется, а не Хартия вольности и Декларация о правах человека в юбке, восклицает Малыш Даун. Я киваю согласно. Спрашиваю, ну и как оно? Что? – спрашивает Малыш Даун. Да ладно тебе, старик, – хихикаю я. Ну как ты ее?.. В смысле, того… Малыш Даун впадает якобы в свое обычное состояние – мычит, лыбится… Давай-ка без этого, старичок, прошу я. Уж кто-кто, а я-то знаю, что ты поумнее всех жителей этого города вместе взятых, включая студентов физмата университета МакГилл. Колись! Как у вас все прошло? В конце концов, все грузчики рассказывают, как трахают своих баб, а ты в каком-то смысле тоже из грузчиков… Все, да не все! – ловит меня Малыш Даун. Ты не рассказываешь! Верно… Я не то чтобы стеснялся. Просто так оно безопаснее будет! Ну, старичок, спрашивает меня Малыш Даун. А как ты трахаешь свою жену? Хм… Сходимся, наконец, на том, что обменяемся информацией. Малыш Даун расскажет мне, как у них все было с Лаврил Авин, а я ему – как мы с женой время провели этой ночью. Полчаса кафе содрогается от возгласов. Удивленных, негодующих. Трындим оба, как Троцкий! Заливаем, словно пожарные! Каждый удлинил себе член сантиметров на двадцать, оргазм растянул на час-полтора, пересказал все, виденное в дешевеньких книжечках про секс, позы Кама-Сутры… Бедная Лаврил Авин! Я-то знаю, что Малыш Даун врет. В отличие от меня, в отличие от меня… Так или иначе, а Лаврил с Малышом понравилось, и она уговорила его не бросать ее больше. За это он поставил ей несколько жестких условий. Во-первых, при виде Малыша Дауна она обязана опуститься на колени и поцеловать ему руки. Во-вторых, если он сказал лечь, она ложится, встать – встает. В-третьих… Короче, парень шпарил по методичке кинофильма про секретаршу и ее босса-садиста. Мне нравилось! Я и сам вдохновлялся этим образцом! Но, кроме всего прочего, был среди условий Малыша Дауна и один пункт, который из остальных выбивался… Лебедь на фоне утят! Что за пункт, интересуюсь. Я поставил ей условием, спокойно говорит Малыш Даун, вступить в ряды Армии Освобождения Квебека и принять личное участие в вооруженной борьбе против англосаксонских оккупантов. Твою мать! Малыш, Малыш! У меня от неожиданности даже кофе на подбородок пролился. Малыш Даун, восклицаю, да ведь Лаврил Авин… Да она сама – англосаксонская оккупантка! Девчонка ни слова по-французски не понимает. И правильно! На кой хер он ей в Торонто, французский этот? Это в ста тысячах километрах от Квебека. Там просто некому по-французски говорить! И на кой черт ты подбил девчонку на эту глупость? Опять же, нет никакой Армии Освобождения Квебека! Это все фикция… афера… Забавное жульничество, Малыш. Я так кручусь, верчусь. Выживаю, как Виталик-засранец, мылом в реке. Понимаешь меня? Это просто мой способ провести время, раз уж я не пишу, и денег у меня нет. И еще это – последствия недоразумения, некоторых неточностей перевода, возникших в рез… Старик, – кладет мне руку на плечо Малыш Даун. – Нередко случалось, что великие предприятия начинались с недоразумения. Вспомни хоть этого, как его?.. Вспомнить он, конечно, ничего не может. Ведь все великие предприятия начинались с великих замыслов, тщательного их обдумывания, скрупулезной подготовки и эффективного исполнения. Вот как в жизни бывает! А не в учебнике маркетинга, не в речах тренеров по персоналу и аферистов от бизнеса! Армия Освобождения Квебека – просто недоразумение. А если кто-то всерьез ее воспримет, чушь эту, только время потратит. Малыш, ради отца… Димы-грузчика ради…
Малыш Даун насупился. Не хочет меня слушать. С отцом у него непонимание. Дима-качок подвел этническим происхождением. Из-за него, получается, Малыш Даун – внук еврея. Поэтому Малыш знать отца не хочет! Что делать? Тут я, к счастью, вспоминаю расовые законы Нюрнберга… Объясняю Малышу Дауну на пальцах. Раз у тебя из евреев только один родственник, да и тот дед, а не бабка, и ты не исповедуешь иудаизма… не исповедуешь ведь? нет!.. значит, по законам Германии Третьего рейха, ты – не еврей! Малыш Даун слушает меня с облегчением. Какая радость! Но с отцом увидеться все равно не хочет. Говорит, тот бесит его своим нытьем, попрошайничеством. Вечно денег клянчит – на сводных братьев, сестер, внуков, племянников… Ладно, Малыш, заканчиваю. Делай с отцом что хочешь, но Лаврил от Фронта Борьбы за Независимость Квебека держи подальше. После чего по отсутствию реакции понимаю, что у маленького говнюка есть для меня еще какая-то новость. Что, говорю, молчишь. Давай уже, рассказывай. Понимаешь, жмется Малыш Даун. Я уже все ей про нас рассказал. В смысле, не просто про Фронт Освобожд… Так точно. И про Фронт, и про нас. И конкретно про тебя, лидера и тайного руководителя – выдающегося писателя Владимира Лор… Не реагирую на лесть. Понятно, что Малыш Даун меня умаслить хочет. Знает, я отходчив. Ни на кого не злюсь, прощу что угодно. Когда вижу подонка, хохочу. Да и что я, как не подонок? Такой же подонок, как остальные… Дело сделано! Поздно ругать Малыша Дауна. И как же нам теперь поступить? Малыш, стесняясь, рассказывает все как на духу. Он, видите ли, договорился уже с Лаврил, что познакомит нас. Чур, только в его присутствии! Непременно только при нем! Он, Малыш Даун, в курсе моей ужасной репутации, моего легендарного женолюбия, поставившего меня в один ряд с такими историческими личностями, как императрица Екатерина Вторая в свете изображения ее в шедеврах продукции немецкой порноиндустрии, и царь Соломон. Или Давид? Какая разница, все евреи на одно лицо… Прошу продолжать по теме. Ладно. Заказываем еще круассанчиков… Пользуюсь беззастенчиво кредиткой Малыша, которую ему любящие родители подарили на второй день рождения. Платиновая «Мастер кард»! Вот бы мне такую! Но от моих родителей в подарок ничего не дождешься. Разве что папаша как-то чемодан с инструментами принес. Долото, сверла, пила… Издевались! Знали, что я в жизни к таким предметам не прикасался и не буду. Отвращение я испытываю к инструментам из металла. Лучше бы деньгами дали! Но деньги они тратили на дачу. Идол и кумир советского человека. Дача, все пошло на дачу. Сдохни я, и ветер обглодай мои кости, мои родители непременно использовали бы их для строительства дачи. Для орнамента там какого-нибудь, а может, просто в крышу вмонтировали. Дача – их Грааль, их Иерусалим. Папаша, в сатиновых семейках, гордо обходил унитаз, предлагал посмотреть, присесть… Я спросил: так что же с ним делать? Как что? – посмотрел он на меня с жалостью. Срать! А вода? А вот за водой надо пойти к колодцу, набрать в ведро и воду потом в унитаз слить. Вот так вот! Ну и какой смысл? – пытался понять я. Ведь яма-то проще… Что значит яма, какая яма, к черту? – выходил из себя отец. Это тебе не помойка какая-то. Это настоящий Дом! С виду, конечно, это был дом. Но по факту, это сарай, потому что на даче ни воды, ни газа не было. Пустая трата денег.
