Мишка свернул к клубу. Сейчас, во время каникул, днем показывали детские фильмы и мультфильмы. Через полчаса начинался фильм «Новогодние приключения Маши и Вити», музыкальный фильм-сказка. Мишка помешкал, но решил потратить десять копеек и посидеть в тепле. Дожидаясь начала сеанса, курил в сторонке. Возле клуба собиралась детвора. Мишка уже хотел сдать билет, чтобы не торчать переростком среди этой мелюзги, но вдруг пришли две девушки, ну, девчонки, примерно его возраста или чуть постарше даже, светлая и темная. Мишка смотрел на темную. На ее смуглом лице глаза как-то так… всплескивались лебедями. Хотя и глаза были темные вроде. И брови. Ну, бывают и черные лебеди. Светлая девчонка что-то сказала подруге, и та взглянула на Мишку. Мишка слегка приосанился, расправил плечи.
Фильм был абсолютно детский. Герои — маленькие мальчик-очкарик и рыжая девочка с косичками, наверное первоклассники, слова еле выговаривали. Но публике все нравилось, малышне. Большинство этот фильм явно смотрели по десятому разу, и то и дело слышались возгласы, упреждающие слова или действия героев. «Ну вот, влип маленько», — думал Мишка. Ему-то смотреть этот фильм было скучно. А двум девчонкам нравилось. Мишка посматривал на них. Они смеялись, переговаривались, наклоняясь друг к другу. В фильме сюжет был такой: перед Новым годом исчезла Снегурочка, и Дед Мороз отправил выручать ее почему-то двоих детей. Они прошли через различные испытания, добрались до царства Кощея, побили его и, вызволив Снегурочку, вернулись. Кощей Мишке слегка напомнил — лицом, не статью, — Скуластого в лыжной шапочке. «Дай ему, Витька! По барабану!» — кричали ребятишки, когда мальчик Витя направил свою рогатину-магнит на Кощея и завалил его. Ведь Кощей был в панцире. Этот момент чем-то и Мишке понравился.
После окончания сеанса малышня побежала на улицу, на ходу мутузя другу друга и вопя. Мишка шел, чувствуя себя степенным взрослым человеком. Он снова прогулялся по поселку, озираясь в надежде увидеть тех двух девчонок, но они сразу куда-то пропали. Закурил с озабоченным видом. Вместо этих девочек ему повстречались женщины и мужчины в ярких куртках, диковинных штанах и разноцветных ботинках и шарфах. Мишка зорко всматривался в лица. Потом услышал и речи их — иностранные. «Ага, немцы», — понял он. А немцы вдруг обратили внимание на него и примолкли. Мишка зыркал в их сторону черными глазами, торопливо затягиваясь. Чего это они? Послышались реплики. Снова тишина. Мишка поспешил свернуть на другую улицу. Увидел магазин и заглянул в него. Продавщица была в пушистой нарядной розовой кофте, накрашенная, грудь над прилавком так и плыла кораблем с розовыми парусами. Позади, на полке стояла глиняная ваза с пышной кедровой веткой. Наверное, здесь готовились к визиту иноземцев. На Мишку она вначале взглянула с интересом, но тут же и поскучнела. Мишка поздоровался, посмотрел на полки. Обычные крупы, рыбные консервы, конская тушенка, карамельки, вермишель, маринованные зеленые помидоры в двухлитровых банках, папиросы «Беломорканал», «Север», сигареты без фильтра «Прима», болгарские сигареты и еще сигареты «Ленинград», пачки моршанской махорки, которую курить приятнее, чем болгарские «Опал» и «Родопи», «Интер», «Ту-134», как будто набитые какими-то обрезками бумаги и материи. Но все-таки купил он «Ту-134», пачку печенья «Шахматное», конфет ирисок, расплатился и, рассовывая все по карманам, вышел.
Он снова направился к Шаманке, приблизился к скале. Почему-то эта скала напоминала Мишке птицу. Говорили, что скала священная. Где же там живет Андрей в солдатской шинели?
Мишка увидел какой-то бревенчатый короб с железной трубой и догадался, что, наверное, это и есть обиталище дулбуна. Внезапно послышался мотоциклетный треск. Мишка оглянулся. Мимо пролетел человек в зимней милицейской шапке с опущенными ушами и в черном тулупе с погонами. Глянул на Мишку вопросительно, сбавил было скорость, но снова набрал обороты и полетел дальше, взвихряя песок и снег. Мишка остановился, наблюдая, как этот милиционер подрулил к бревенчатому коробу, соскочил с мотоцикла, не глуша его, и подошел к жилищу, открыл дверь. Вскоре на улице показался Андрей в шинели, он размахивал руками. Следом появился милиционер, откинул кожаный полог с коляски, видимо, требуя, чтобы Андрей туда сел. Но тот отказывался. И вдруг повернул и быстро пошел прочь — к морю. Милиционер двинулся было за ним, но Андрей неожиданно быстро побежал, много быстрее, чем бежал за мальчишками, дразнившими его, и совсем не хромая. Он выскочил на лед, ослепительно сиявший под лучами солнца, великого Байкальского Солнца. Фигурка в серой шинели стремительно удалялась прямиком в ледяной простор Малого моря. Милиционер вернулся к мотоциклу, оседлал его, начал разворачиваться, видимо, собираясь гнаться за Андреем. Но, кажется, ему помешала полоса надвига, топорщившегося вдоль песчаного берега ледяными перьями… или нарядная толпа туристов, уже запестревшая на дороге к Шаманке. Милиционер описал бешеный круг возле бревенчатого короба и, газуя, полетел дальше по берегу, прочь от Шаманки и туристов, быстро скрылся в леску. Андрей же в своей шинели топал в море, и казалось, что под ним чернеют чистые воды Байкала. Мишка даже протер глаза. Да, он знал, что так бывает, свежий лед выглядит как открытая вода. И все-таки вид уходящего человека в шинели был необычен, фантастичен. И немцы его уже тоже заметили. Послышались возгласы удивления. В руках замелькали фотоаппараты.
Андрей уходил прочь, охваченный солнечным сиянием. Под ним расстилалось море огня и воды, а не льда. У Мишки перехватило дыхание от этого зрелища.
Да куда он направляется? За морским сиянием вставала хрупкая цепочка горных западных вершин.
Хотя на самом деле до материка в этом месте не так и далеко, километров двадцать, а то и меньше. На лыжах по хорошему насту быстро добежать можно. А по льду — на коньках. Ну, часа за два, ага.
А вот Мишке надо было в другую сторону — на восход. До Святого Носа только километров шестьдесят будет. И еще надо дальше. Как перебежать на коньках?
Но сейчас, глядя на удаляющегося к предвечернему солнцу человека, Мишка окончательно решил, что перебежит Байкал на коньках. Если смог пересечь Ангару, почти никогда не замерзавшую в пределах Иркутска, то и Байкал перейдет. Раз там ему повезло, повезет и здесь. Только надо раздобыть санки.
Туристы подходили к Шаманке, распушившей свои каменные перья, словно глухарка после того, как ее покроет глухарь, и она встряхивается сильно. Фигура в солдатской шинели уже превратилась в соломинку и наконец вовсе растаяла, растворилась, сгорела в сиянии.
На обратном пути Мишка хрумкал печенье и, быстро разворачивая обертки, ел ириски. Пачка печенья исчезла моментально. Ириски еще оставались. Мишка не знал, до скольких работает столовка. Надо было бы под вечер зайти туда… Хотя вечер уже наступал. Зимний день быстро сваливается за горизонт.
В ателье был Адам Георгиевич. Он оглянулся на вошедшего, спросил, где побывал Мишка, что посмотрел. Мишка отвечал. Адам Георгиевич кивал, листая новенький журнал «Советское фото». Мишка попросил воды, пить хотелось после сладкого. Зато голод уже прошел совсем, ага. Адам Георгиевич взглянул на графин, тот был пуст, тогда он указал на алюминиевую флягу в углу и попросил налить ковшом в графин.
