– Минёр, не сейчас. Я не готов тебя видеть.
– Ты только командиру не говори, – зашептал минёр в замочную скважину.
– Минёр, не сейчас. Я не готов тебя слышать.
Минёр для верности вздохнул ещё пару раз и убрался.
Вы и сами наверняка замечали, что на следующее утро после неприятных событий накануне приятным бывает только первый миг после пробуждения, пока мозг услужливо не подгружает в оперативную память воспоминания. Так и помощник: проснулся с улыбкой, но тут же нахмурился. Хмуро чистил зубы, хмуро брился и хмуро слушал, как под дверью кто-то топчется.
– Заходи! – крикнул он минёру, окончив утренние процедуры.
– Понимаешь, – затараторил минёр с ходу, – у нас денег совсем мало осталось, а тут и на поезд билет надо брать, и на автобус, ну вот я и подумал. Сэкономить. Ну надводный переход же, ну что тут такого? Так я подумал…
– Остановись, минёр. Сколько ты сэкономил? Не отвечай – это неважно. Ты понимаешь, что если командир узнает, то тебе дешевле встало бы позолоченный паланкин нанять и восемь рабов, чтоб они жену твою до Заозёрска донесли!
– Понимаю, – вздохнул минёр.
– Понимаешь, что меня подвёл?
– Понимаю, – вздохнул минёр.
– Понимаешь, что пиздец тебе?
– Понимаю, – вздохнул минёр. – Ну пожалуйста, а?
– Иди. Я подумаю.
Потом швартовку, потом узкость, потом заход в базу и опять швартовку помощник думал. При всей своей доброте в решениях командир был непреклонен и такую наглость минёру, конечно же, не простил бы. С одной стороны, минёр – наглец и подонок, но с другой – вся карьера-то у него впереди. И хрен бы с ним, с минёром, но жену жалко; и дети, у них же когда-то пойдут дети, и не виноваты же они, что папа у них такой долбоёб. Будущих детей было особенно жалко. И решил в итоге помощник, что если никто не погибнет при швартовке, то так уж и быть, спасёт он минёра. В первый и последний раз.
– Чего такой хмурый, Саша? Где лицо твоё? – спросил начальник штаба, когда уже всё закончилось и начали вывод ГЭУ.
– Да у меня такого выхода в море отродясь не было! Только что хвост не отвалился, а так – весь букет! Куда ни плюнь, всё горит, трещит и ломается. Злой рок какой-то, самая чёрная полоса в моей жизни! Не иначе как разгневали корабль-то, а? Плевал кто, может, на палубу?
– Скажите ещё – «женщину на корабле везём»! Вон и помощник как закашлялся, заболеет ещё. Заболеешь?
– Никак нет! Подавился!
– Чем?
– Ненужной информацией!
– Устал я, – вздохнул командир, – от ненужной информации. Надо бы в отпуск съездить, на экскурсию какую.
– А вон минёр же вас в Питер звал и экскурсии обещал и все дела, – напомнил старпом.
– Нет! – вскочил помощник. – Только не минёр!
– А чего так?
– Да… видал я его экскурсии – уж больно грубы и аморальны! Вам точно не понравятся!
И предвидя этот самый любимый многими вопрос о том, было ли это на самом деле, скажу: прямо сейчас вы прочитали единственную реально зафиксированную историю о нахождении гражданской женщины на боевой атомной подводной лодке в море.
Яйца
Подводники вот чем вы думаете занимаются? С суровыми лицами стоят на ходовых мостиках, едят икру с шоколадом, пьют вино и выбрасывают раз в неделю нижнее бельё за борт? Это да, этим тоже, конечно. Но вот в повседневной жизни, помимо совершения подвигов, они непрерывно учатся. Нет такого времени года или части суток, за исключением трёх месяцев отпуска, когда подводник не учится: он занимается теоретически, практически и фактически отрабатывается на матчасти пос-то-ян-но. Если ты матрос или мичман, то учить тебя будет офицер. А если ты офицер, то основной вид твоей подготовки – самостоятельная. И поэтому – что? Поэтому тебя должны проверять с определённой периодичностью на предмет прочности усвоения знаний и глубины освоения навыков. Для этого ты будешь регулярно сдавать зачёты (письменные и устные) вышестоящим офицерам и в составе экипажа показывать, насколько вы слились в единое целое и можно ли вам сдать покой страны под охрану. Для этого вот в основном и существуют штабы. Структура любого штаба в военно-морском флоте почти одинакова: командир, его заместители, начальник штаба, отдел боевой подготовки и флагманские специалисты по специальностям: самый умный ракетчик, самый умный штурман, самый живучий электрик и самый малопьющий минёр. Они-то и выходят с экипажем в море, чтоб проверить в реальной обстановке ху из ху, а ху из на самом деле самый что ни на есть ху, и посредством этого принять решение: можно ли вам доверить самостоятельные выходы в море или пока рано и надо ещё подучить. Просто на выход в море тоже ходят, но в основном чтобы отдохнуть от береговой беспросветности службы и почувствовать себя тоже в сплочённом боевом строю, с солёными мозолями на ладонях, а не с пятнами чернил на пальцах.
А ещё кроме логичных специалистов в каждом штабе есть политотдел с начальником и парой заместителей, которые контролируют, насколько правильно вы любите Родину, как долго сможете терпеть невзаимность в этом чувстве от неё и преданы ли делу партии животом своим и пока смерть не разлучит вас. Они тоже любят ходить в море, хотя нужны там как курс сопромата на пятом курсе гуманитарного вуза. Но. Если ты числишься моряком, то должен же ты хоть как-то, хоть чем-то соответствовать этому званию? Конечно, больше они похожи на пассажиров, но раз за билеты не платят, то вполне логично (по их мнению) считают себя… Вот честно, даже не могу предположить кем, но кем-то очень важным. Хотя бесполезнее начальника политотдела дивизии или флотилии на борту атомного крейсера я могу назвать только систему полива растений в зоне отдыха. Сейчас политотделов нет, их заменили отделами по воспитательной работе, но это нюанс – суть их от этого не поменялась, да и люди там остались те же.
Особенно любят они, когда во время выхода в море случается какой-нибудь праздник: вот тут-то вся их балалаечная натура и рвёт меха реальности на клочья фантазии. Сами по себе подводники ведь как праздники отмечают: без задора, огонька и за две минуты. День рождения у тебя? Приди в центропост, получи связку сушек, командиру руку пожми и ступай обратно в свой конденсатный колодец фильтры чистить. Первомай? Ну зам стих по трансляции вам зачитал – чего ещё-то? А тут на один выход в море пришёлся праздник воскресения сами понимаете кого. Сейчас-то его уж небось официально отмечают, со звоном колоколами КРС
[13] сигнала «Боже царя храни!» и молебнами перед заступлением на смену… А в девяностых, когда это только становилось модным, и в голову никому не приходило выделять его как-то среди остальных трудовых будней.
Хорошо, что на тот выход в море с нами начпо дивизии вышел! (И да, это был сарказм.)
Задача сдавалась тяжело: практически один экипаж тогда и остался уже в дивизии, на который офицеры штаба могли разбрызгивать весь свой педагогический талант и примерять всю свою принципиальную строгость. И поэтому чего уж тут – отрывались по полной. Старший на борту – командир дивизии, человек с шилом в жопе (в хорошем смысле этого слова), который страдал бессонницей, неуёмной тягой к приключениям и острым недостатком адреналина в крови. Именно он был автором таких запоминающихся инициатив, как: «А давайте налепим пельменей на обед, а? Не, ну и что, что вы два месяца не спите, – зато пельменей поедим!»; «Блин, а давайте настоящего человека за борт сбросим, ну чего мы человека за бортом на ящиках деревянных отрабатываем? Ну скукотища же! Ну и что, что ящики никогда не вылавливаем: человека выловим, я уверен!» «Боцман, дай сюда рули! Рули двадцать пять градусов на погружение! Отрабатываем заклинку! Становятся на стопора на двадцать пяти градусах? И чо орать – перфектно же: фактически и отработаем!»
