– А как ты его нашёл?
– Ну прозвонил, как.
– Чем прозвонил?
– Ну тестером.
– А где у тебя тестер?
– Ай, ну что, опять начинается?
– Это самое и начинается, да. Я тебе запрещал гвозди вместо предохранителей сувать в приборы?
– Ну запрещал.
– Наказать обещал тебя за это?
– Ну обещал.
– Ну так вот – я ещё раз тебе запрещаю и обещаю!
– Ага. Ну пошли курить уже?
Как и любые творческие люди, мичмана чураются грязной и примитивной работы – их тонким душевным организациям претит делать что-либо ниже рангом, чем совершение локального подвига или похода на обед. Вот представьте для примера: сидит симфонический оркестр и играет, не знаю, симфонию. Скрипачи рвут смычки в экстазе, флейтисты и гобойщики пытаются махать потными чёлками на лбах, на литаврах парень даже на перекур не ходит от ответственности – так болеет за общее дело! И играют хорошо, прям вот за душу берут – хоть сейчас за букетом беги, чтоб швырнуть им в ответ за их старания. Но партитуры у них устроены так, что ноты падают на пол, как только их сыграли. Взяли «ля» – она плюх на пол, исполнили «си» – она бумс туда же, и так далее. К концу концерта музыканты уже по колено в этих нотах сидят, нервно отталкивая их ножками, и вот финальный аккорд. Зал ревёт от восторга, овации, или что там у них. Музыканты торжественно раскланиваются с публикой, поправляя фалды фраков, а потом, когда публика, восторженно вздыхая, уходит, утирая слёзы, они достают из-под пуфиков совочки, метёлочки и начинают ноты за собой убирать, вместо того чтоб мчаться в ресторан и шампанскими винами поливать официантов и друг друга. Трудно себе такое представить, правда? И я не про падающие ноты – их-то как раз представить легко.
Так вот и наши технари: починив компрессор и запустив его пылающие ступени, разве можно допустить, что они начнут убирать вокруг себя пролитое масло, ветошь и лишние запчасти? Тем более, что можно воспользоваться уловкой, которую называют «передать по вахте» – здесь главное придумать железную причину, почему ты сам сделать этого не успел до конца смены. Но так как придумывание – вещь творческая, в отличие от приборки, то что? Правильно – и следующая смена тоже будет придумывать, почему им убраться было ну совсем не с руки. Они и хотели, да, собирались даже… но потом – вот, и поэтому – так вот… так что они тут и ни при чём, а не то, что кажется, будто забыли или от лени.
Поэтому отнюдь не удивительно, что киповец Витя бросил рожковый ключ там, где он им что-то крутил, а может, и забивал, а компрессорщик Игорь бросил отвёртку там, где он ею что-то отворачивал, а может, просто выковыривал – оба они мичманы, и это вполне даже логично. Ключ и отвёртку я нашёл и положил к себе в сейф. Как большой любитель драм я не мог упустить такого сюжета и лишить себя удовольствия понаблюдать за развитием событий, тем более что Игорь с Витей были друзьями, служили вместе чуть не с Цусимского сражения (по их рассказам) и даже жили вместе в одной каюте, выгнав оттуда молодого киповца и откорректировав типовые корабельные расписания. Потому что перед настоящим мичманом нет преград в исполнении его желаний: пришёл, увидел, победил и лёг спать дальше! А уж если их двое…
Толковой драмы никак не выходило в связи с отягчающим обстоятельством в виде дружбы. Я и так и сяк подливал маслица в огонь: то вздохну: «Ох, Витечка, мне бы ту твою отвёрточку, как бы сейчас пригодилась!» – то посетую Игорю, что вот-де у него ключик был хороший на четырнадцать, сейчас таких небось уже и не делают, – всё без толку. Проклятущая дружба максимум что позволяла им – это отказывать друг другу в сигаретах или сахаре к чаю, с высокомерным задиранием голов и обоюдными обещаниями возобновить угощения моментально после возвращения инструмента. Поговорка «дружба дружбой, а инструмент – врозь», очевидно, не всех видов дружбы касается, а только начальных стадий развития этого отношения. Тем более среди бывалых морских волков. Это молодые, пришедшие недавно из учебок и с ходу столкнувшиеся с дефицитом на флоте всего, начиная от обмундирования и заканчивая временем на боевую подготовку, берегли свой инструмент тщательнее, чем некоторые берегут новые платья или окружающую среду, – буквально спали с ним. А эти, взращённые на советском зиповском изобилии, до сих пор ещё не обрели до конца чувство того, что и отвёртки с гаечными ключами имеют свойство заканчиваться.
В итоге их месячное вялое противостояние окончилось ничем. Турбинисты подарили Игорю ключ на четырнадцать, потому что им такие маленькие размеры всё равно не подходят даже в носу поковыряться, а механик выдал Вите отвёртку, пару раз натолкнувшись на него с ножиком, который Витя носил вместо отвёртки наперевес, и здраво рассудив, что лучше минус одна отвёртка, чем минус очередной пучок его нервов.
Родные же их инструменты в это время медленно покрывались тоской, пылью и ненужными бумажками в моём сейфе, и, сказать честно, я про них вовсе и забыл, и так бы они и лежали там до сих пор, если бы Вите не понадобились красномедные прокладки для манометров. Так как вещь это была дефицитная, то и хранилась она, само собой, в сейфе, хотя какое им вообще можно найти применение за пределами подводной лодки – лично для меня загадка: ну разве что в чаек ими покидаться. Отдав Вите ключи, я продолжил ковыряться с не помню чем я там ковырялся, но точно помню, что в трюме. И минут через несколько такое странное чувство, что какая-то новая субстанция вокруг меня начала сгущаться и вроде как даже светлее стало, что ли.
А, так это же праведный гнев пылает – точно! Обернувшись в сторону предполагаемого эпицентра, я обнаружил не один, а целых два источника этого искреннего чувства.
– Анатолич, – сурово сказал Витя, – знаешь, что мы обнаружили в твоём сейфе?
– Да! – подтвердил Игорь, хотя подтверждать ещё было нечего.
– Нет, – говорю, – не знаю.
– Мою отвёрточку!
– И мой ключ!
– А, точно! Ведь именно туда я их и положил!
– Так это ты их спиздил у нас, получается!
– Так. Товарищи мичманы, стоп дуть! Давайте идентифицируем определения, которыми вы оперируете: отвёрточку я подобрал возле компрессорной станции, а ключ – на пусковой станции центробежного насоса. Дело было поздно ночью, когда вы глушили пивас у кого-то из вас на дому, вокруг никого не было, и инструменты явно не помечены, то есть слово «спиздил» тут можно применить с о-о-о-очень большой натяжкой. Я бы употребил слово «нашёл», например.
– Не, ну мы же потом искали. Ссорились из-за этого. Чо ты молчал-то?
– А ждал, пока страсти накалятся и вспыхнувшее пламя закалит вашу дружбу, как сталь. Так что я попросил бы тут на меня глазами не сверкать, сами проебали – сами на себя и сверкайте.
Стоят, пыхтят, с ноги на ногу переминаются, но остывают уже. С технарём – главное что? С технарём главное – не поддаваться на его гнев и не показывать слабину, иначе сожрёт и как зовут не спросит. А так творческая натура и двигатель прогресса быстро затушат в нём пыл. Попробуйте как-нибудь на телемастере или кто там у вас из технарей под руками крутится.
