– Дак вы в Киев ладитесь? Митрополита Алексия выручать? Вас Дмитрий московский направил?
– Ну-у-у! И всё, ша! Об этом никто знать не должон! Тебе одному сказал, потому как верю!! Люб ты мне, Мстишка, по душе пришелся. А ну, давай-ка еще выпьем!!
Стегний лично наполнил чаши и поднес одну хозяину. Заметив, что тот отставил ее после первого же глотка, неожиданно взъярился:
– Ты что это, гребуешь со мною чашу испить? А ну, до дна!!! Не то щас юшка из ноздрей у тебя брызнет, тля смоленская!! Ты пошто наказ князя свово вовремя не исполнил? Пошто нас тута держишь, когда Алексий в порубе изнемогает?!!
В задурманенном мозгу любовь моментально сменилась злостью. Громадный кулак, привыкший с легкостью держать рукоять тяжелого меча, затанцевал перед глазами Мстислава. Тот, избегавший больших возлияний из-за вечной угрозы срыва в жестокий запой, невольно зажмурился и послушно высосал пенистый мед. Стегний вновь полез целоваться.
Большая посудина с хмельным опустела. К залитому пивом столу украдкой пробрался громадный рыжий кот и принялся грызть уцелевшего вяленого карася, косясь зеленым глазом на троих мужиков, в живописных позах застывших кто на скамье, а кто и под…
…Когда туманным утром продрогшие Олег и Стегний спускались к пристани, новый просмоленный ушкуй уже стоял рядом с загруженной ладьей. Возле него торопливо суетились москвичи, перетаскивая от шатров оставшиеся вещи. Иван при виде парочки в заблеванных портах закатал рукав и молча врезал каждому по тяжеленной зуботычине:
– Псы!!! Была б на все только моя воля, утопил бы прямо здесь! Теперь, как отойдем, будете без смены за веслами похмеляться!! Марш на погрузку!!
Когда шатры были сняты, когда на месте недавней стоянки остался лишь мусор, когда артель позавтракала пшенной кашей и яблочным отваром, когда оба судна отвалили-таки от пристани и оба ночных гуляки оказались за одним веслом, Олег тихо спросил Стегния:
– Ты пошто давесь смолянину про владыку Алексия проболтался?
– Я??!! – округлил глаза до возможных пределов Стегний. – Не ври, не было такого!!
– Вот те крест!!
Проследив, как двоеперстие полетало над веслом, Стегний загрустил.
– Ты это… Ивану об том не сболтни! Прибьет он тогда нас обоих, дьявол сухорукий! Неужто и впрямь сболтнул я?.. Ничё, Мстислав, поди, тоже запамятовал… Он вообще слабый на мед оказался…
…Нет, Мстислав не забыл ничего из того, что столь страстно хотел узнать. Когда он проснулся и не увидел рядом вчерашних гуляк, служка поспешил к своему боярину Георгию, давно склонявшему князя Ивана Александровича, а теперь и сына его Святослава, на полный разрыв с соседом – Москвой и окончательный переход под властную руку Ольгерда.
Георгий принял слугу только к обеду. Услышав неожиданную новость, думал недолго. На пристань полетел большой отряд конных с приказом задержать московлян. Но тех уже давно течение реки и удары весел несли меж заросших лесами берегов.
– На двух ладьях, говоришь, они пошли? – уточнил уже после обеда Георгий.
– На двух, боярин! Одна совсем новая. Может, пошлешь вершников, успеют в Орше аль Копыси перенять?
– Ду-у-урак ты, Мстислав! А коль те чалиться к берегу не захотят аль на левом для отдыху расположатся? Нет уж, пусть пташки летят, куда хотели, а там, в гнездышке, мы им крылышки-то и припалим!
Не сообщая ничего князю Святославу Ивановичу, Георгий послал двух гонцов с грамотами. Одного в Киев, к тамошнему князю Федору, а другого к великому князю Литовскому в Вильно. Смоленский боярин прекрасно понимал, что тем самым он обрекал на скорую смерть не только два десятка дерзких слуг князя Дмитрия, но и самого митрополита русского Алексия…
Глава 6
Иван действительно спешил наверстать упущенные дни. Он, как никто другой, прекрасно понимал значимость каждого оставшегося до сильных холодов дня. Господь, словно добрый союзник, принял сторону московских ратников, несколько дней веля сиверку дуть с неослабевающей силой. Спали на борту, к берегу приставали лишь для того, чтобы сварить горячее варево. Иван с опаской смотрел на затоны, боясь увидеть первые закраины льда. По счастью, декабрь стоял теплый и бесснежный. К исходу третьих суток после отплытия из Смоленска суда достигли устья Двины. Здесь Федоров назначил большой привал.
На ушкуе под веслами он тщательно обследовал место слияния, изучая лишь левый берег. В полукилометре от стрелки заинтересовался старицей Двины, соединенной с основным руслом заросшей камышом протокой. Вошли, используя весла как шесты, и оказались в длинном глубоком водоеме, изрядно покрытом лилиями, кувшинками и хвощом. Высокая полоса ольхи и осин обрамляла его, надежно защищая и от ветров, и от постороннего глаза. Иван впервые за три дня широко улыбнулся:
– Здесь!! Спасибо тебе, Славушка!! Именно то, что надо. Архип, Глебушка, айда на берег! Осмотримся получше, перебаем…
Они забрались на небольшой яр. Широкая степь раскинулась перед ними, лишь кое-где оспинки кустарников нарушали ее величавую ширь. Волны седого ковыля уже не перекатывались одна за другой, повинуясь порывам ветра. Не раз тронутые утренними заморозками и снежком, они тяжело лежали на остывшей земле. Одинокий орел парил под низкими облаками, величаво описывая круг за кругом. Невдалеке пасся табунчик косуль, самец вздел рога вверх, следя за чужаками. Иван указал перстом:
– Там Киев! Верст около десяти отсель будет, не боле. Как, Глеб, сможешь сюда ватагу довести один?
– Почему один? – удивился уже седеющий ратник.
– Со мною может всякое случиться. Не к теще на блины еду. Не сумуй, негде тут плутать! Днепр по левую руку останется, взгорок этот издаля заприметишь. Да и Архип будет тут дозорного держать постоянно.
Теперь пришел черед и второму Иванову помощнику вскинуть вверх кустистые брови:
– Что-то ты странное баешь, Федорович! Что задумал, поясни!
– Все очень просто, братцы. С боярами обговорено, согласовано. Ни к чему нам всем к Федору-князю на подворье соваться! Силой там ничего не решим, хитростью взять попробуем. Здесь останется Архипушка за старшего, с ним десяток воев. Сидеть тихо, зря огня не палить, по степи не мелькать. Ушкуй тоже оставляем. Остальные со мной двинутся, купцами тверскими себя явим. Где поруб княжеский – мне ведомо, не забыл еще. Придумаем, как стражу обвести вокруг пальца, как сподручнее за ворота владыку вывести. Днепр пересечем и пешими несколько поприщ. Эта ватажка под твоей рукой будет, Глебушка. Доводишь сюда, выводите ушкуй в Двину, садитесь за весла и гребете, докуда мочно будет, где лошадьми разжиться сможете. Но Чернигов чтоб миновали без задержки, слышь?! Лодейное заплатите, чтоб не зазрили князевы люди, и далее!
– А ты?
– А я вниз по Днепру-батюшке сплавлюсь десяток-другой верст, к берегу примкну да и своим ходом за вами двинусь. Степь для меня не чужая, доберусь…
