Время для отдыха мне родители удачное выбрали. Из всех весенних месяцев больше всего люблю март. Апрель – тоже ничего, но в апреле уже начинает цвести мать-и-мачеха. Знаете, желтенькие такие цветочки на пустырях. Кто-то над ними умиляется, а у кого-то от них резь в глазах, астматическое дыхание, чих неудержимый, сопли водопадом и все такое. Аллергией называется. Но это еще цветочки, прошу пардону за каламбур.
В мае хоть на улицу не выходи. Сирень, черемуха, одуванчики и прочая флора сокращают мой ареал до размеров квартиры, но и там мне худо. Таблетки и все такое – горстями. В июне цветут уже не деревья, а травы, что несколько лучше, но тоже далеко не подарок.
А еще бывает такая штука – отек Квинке. Паскудная вещь, доложу я вам. Не знаю, кто он такой, этот самый Квинке, но лично я много раз желал ему медленной смерти в муравейнике.
Нет, камни лучше растений. Они не цветут. То есть в моей коллекции собрана неплохая подборка каменных цветов (в основном гематит, кальцит, арагонит, природный гипс и все такое), но я хочу сказать, что они не отравляют пыльцой все вокруг себя. Такие цветы имеют все права на существование.
Вот интересно, все ли родители хотят видеть в детях свое прямое продолжение? Если не все, то мне не повезло, потому что последние два года отец гундел, чтобы я готовился изучать менеджмент и все такое, а не какую-то сраную геофизику. Я в роли менеджера – это здорово! Фирма разорится. Вы на меня посмотрите получше, особенно по весне. Для отпугивания клиентов и партнеров ничего эффективнее и придумать нельзя.
Пельмень я и личиком не благообразен. Сто тридцать кило. Аллергик. Я-то мечтал стать геологом-поисковиком, да куда там. В поле мне делать нечего. Но геофизика – тоже интересная штука. А остальным можно заниматься для души на досуге, и все такое.
Словом, поехал я в санаторий и даже для приличия не поломался. Полный срок, двадцать четыре дня, отдельный номер в хорошем корпусе. Мама где-то надавила. Попрощался с родителями, сестренкой и кошкой Пипеткой, взял с собой перечитать «Незнайку на Луне», «Введение в неравновесную термодинамику» и «Практическое руководство по минералогии». Поначалу – зима, толстый снег повсюду, народ от нечего делать на лыжах катается, рыболовы лед дырявят и все такое. Потом весна разыгралась, да так бурно, что я только радовался. Вот-вот, думаю, весь снег потает на фиг, а когда он тает, с берега в реку бежит что? Правильно, вода. Ручьи. А где ручьи, там и промоины. И это еще не все. Я уже приглядел поблизости два места, где паводковые ручьи по идее должны образовывать дилювиальные конусы выноса и все такое. Вот в этих-то конусах, а проще говоря, галечных отмелях, а также в промоинах я и намеревался покопаться в самое ближайшее время.
«И нет там ничего, ни золота, ни руд» – верно спето. Ни руд, ни золота я искать не собирался, не то место. В отвалах самого скромного комбината полиметаллов их больше, чем во всем бассейне Радожки. А вот интересные халцедоны здесь вполне могли быть и не только они. Теоретически мог попасться и аметист. У меня в коллекции есть друза розового кварца, есть редкий зеленый кристалл, а кристаллик фиолетового аметиста так себе, большого впечатления не производит. Конечно, трудно рассчитывать раздобыть хорошую друзу в промоине, тут обычны окатыши, но все же, все же...
Само собой, я рассчитывал главным образом на халцедоны и все такое. Дома у меня для них отдельный ящик. Синие сапфирины, зеленые хризопразы, красные сердолики и карнеолы, пятнистые гелиотропы, белые кахолонги... А агаты! А яшмы! Вроде ничего особенного, обыкновенные поделочные камни, однако иные находки уникальны, а некоторые коллекции халцедонов, по слухам, стоят состояния. Моя – так себе, средненькая.
Понятно, что я хотел ее улучшить. И все такое.
А еще, только это между нами, я не первый год искал алмазы. Кто думает, будто ближе Северного Урала их не найти, тот здорово ошибается. Есть они на Русской равнине, есть. Их мало, они крошечные и совсем не ювелирные, их поиск – своего рода спорт, не более того.
Кому не известно, что пироп – спутник алмаза и самый надежный поисковый признак? Вам не известно? Так знайте, и все такое. Еще оливин и ильменит, но главное – пироп. Темно-красные камешки очень заметны. Один из них, прекрасно ограненный кристалл размером с вишню украшает раздел гранатов в моей коллекции. Сам нашел.
Сейчас-то пиропы интересовали меня постольку-поскольку. Главное – алмаз. Кристалл из кристаллов. Шедевр природы. Пусть размером с песчинку – неважно. Можно приладить лупу и дать сбоку подсветку. Крохотный октаэдр с плотнейшей упаковкой довольно легких атомов. Оттого удельный вес у него немалый, и при поиске годятся те же старательские технологии, что и для золота. Знай себе промывай шлихи, хоть в суповой тарелке, жди и надейся, что когда-нибудь на дне блеснет искорка. А уж блеск у нее...
Почему-то я совершенно равнодушен к опалам и бирюзе. Может, потому что они аморфные? Они есть в моей коллекции, но больше для порядка, и рассматривать их подолгу, любоваться ими мне не хочется. Психоаналитик-душещуп сказал бы, наверное, что меня тянет к кристаллам как к противоположности самому себе. Ну да, я с младенчества аморфен, рыхл и все такое. Пельмень. Галушка.
И уже давно не комплексую по этому поводу.
Опять они суют нос в тетрадку! Хотел было разозлиться и заявить им, что больше ни слова не напишу, но остыл. Нет, я уж накорябаю им, что они хотели, только пусть не торопят. Им завидно, потому что они скучают, а я при деле.
Между прочим, Виталий прав: у Феликса лицо действительно как у каменного болвана с острова Пасхи. Особенно в профиль. Нет, он хороший дядька и все такое, но его понукания меня достали. Как умею, так и пишу. Если ему хочется быстрее, пусть снова обратится к Мухину-Колорадскому, тот профи. Как пойдет строчить, так и не остановишь, а я, кроме сочинений по литературе, ничего не писал, и те обычно на двойку с плюсом.
Только что наш беллетрист завел с Миленой Федуловной пустопорожний спор о Твардовском и все такое. Ругал «За далью даль» – банальщина, мол, и все такое, из всей поэмы только четыре строчки хороши, а какие – я так и не узнал, потому что у литераторши ответный фонтан прорезался. Послушал – уши завяли и все такое.
Ну ладно.
Наш писатель уже написал своим кошмарным почерком о том, как они с Феликсом ворвались ко мне и ужасно надоели своими дешевыми подковырками, всеми этими методами неожиданного вопроса и прочей детективной ерундой, вычитанной в книжках о сыщиках. Правда, старался в основном Феликс, а писатель больше молчал, но лучше бы он не врал насчет моего испуга, и все такое. Писатели – все вруны.
Я им честно рассказал, как и когда увидел у Бориса Семеновича изумруд. Оказывается, и они его видели, только позже. Я так и знал, что этот сумасшедший покойник будет приставать ко всем и всем показывать.
Еще бы мне не хотелось иметь такой камешек! Чистый, как слеза, прозрачный кристалл нежно-травяного цвета. Окрашен окислами хрома, а не ванадия, как менее ценимые колумбийские экземпляры с оттенком нечищенного аквариумного стекла. Этот наверняка с Урала. Изумительно. Не оторвать глаз и все такое.
