Деятельность Регистрационной службы вызывала заслуженное недоверие со стороны большевистских военных руководителей. Как выяснилось из добытого впоследствии советскими разведчиками доклада начальника штаба организации «Круг спасения Кубани» белому генералу М. В. Алексееву от 22 августа 1918 г., «одному члену штаба, благодаря протекции Герасимова (начальника инструкторской школы), удалось устроиться адъютантом при военном руководителе — полковнике Сосницком, убитом на станции Тихорецк[ая] во время наступления Добровольческой армии, и уже при помощи [н]его в военную разведку Военного комиссариата [Советской] Республики вошли офицеры штаба Круга, и потому самые точные сведения о количестве большевистских частей, их расположении, предполагаемых боевых операциях передавались генералу Деникину почти безошибочно»
[828].
Контрреволюционный характер работы ВСО иллюстрируют даже «Правила чтения газет и регистрации статей военно-статистического отдела Всероссийского главного штаба». Сотрудники отделения обязывались отмечать все статьи, имеющие значение для разведки и контрразведки, в следующих газетах: «Свобода России», «Наше слово» (Романское отделение); «Раннее утро» (Австрийское), «Жизнь» (Дальневосточное); «Заря России» и «Правда» (! — С. В.), «Известия ЦИК» (Германское). Как видим, в списке указаны официальные издания РКП(б) и ВЦИК Советов
[829]. Судя по тому, что их анализировало германское отделение, руководство ВСО продолжало принимать большевиков за германских шпионов и даже не считало нужным особенно это скрывать. Надо полагать, уровень военных комиссаров, приставленных к Станиславскому и его сотрудникам, вполне позволял служащим ВСО водить большевиков за нос.
Наконец, властям стало известно, что перед выездом за границу начальник французской военной миссии в Москве выдал письменную рекомендацию А. В. Станиславскому. В документе сказано, что Станиславский «честно» снабжал миссию сведениями по разведке, «не считаясь с тем, что мог быть за это арестован». За шпионаж в пользу Антанты французы даже представили Станиславского к офицерскому кресту Почетного легиона
[830].
РС Высшего военного совета — Отдел контрразведки Завесы
Генерал старой армии В. Н. Егорьев, ликвидировавший приказом от 5 марта 1918 г. контрразведку в штабе Западного фронта, принял впоследствии активное участие в создании контрразведки Завесы. Началось все с доклада военного руководителя войск Завесы на Смоленском направлении генерала А. А. Свечина Егорьеву о том, что в районе Смоленска, где формировались и сосредоточивались его отряды, действует много германских шпионов, которые ведут пораженческую агитацию среди местного населения и красноармейцев и подстрекают массы к выступлению против Советской власти. Свечин и Егорьев в совместном докладе Высшему военному совету призвали спешить с воссозданием военной контрразведки, т. к. «агенты в обществе работают вовсю»
[831].
11 июня для борьбы со шпионажем противника в Высшем военном совете был утвержден штат Регистрационной службы при Оперативном управлении Высшего военного совета (1 начальник, 2 старших помощника, 3 служащих, 12 наблюдателей, 4 технических сотрудника)
[832]. Основной вектор деятельности РС задал военный руководитель Высшего военного совета М. Д. Бонч-Бруевич, занимавшийся еще до революции борьбой с германским шпионажем (Николай II, вероятно, не безосновательно, подозревал его в шпиономании). Работать на большевиков генерала заставила угроза германской оккупации, а назначение на видный пост в Красной армии, весьма тяготивший генерала, было связано лишь с высоким положением в партии брата. Не желая висеть на фонарном столбе в случае поражения большевиков в надвигавшейся Гражданской войне и симпатизируя Антанте, Бонч-Бруевич рьяно взялся за организацию борьбы с германским шпионажем, а параллельно сбором сведений о противнике (военной разведкой).
В сентябре 1918 г. временно исполняющий обязанности начальника разведотделения Оперативного управления Высшего военного совета Бранд докладывал помощнику начальника Оперативного управления Б. М. Шапошникову: «Из личного состава… отсутствуют по разным причинам 50 %. Вся работа отделения в настоящее время исполняется мною и двумя моими помощниками, из них младший помощник Н. М. Хаймин ведает хозяйственной частью, газетным и регистрационным столами. Старший помощник П. К. Удалов, кроме своих прямых обязанностей по должности, исполняет еще должность отсутствующего делопроизводителя; вместе с тем он продолжает вести наряды на дежурство по оперативному телеграфу, во время которых он целые сутки должен безотлучно находиться в помещении телеграфа, а на другой день освобождается от занятий. Существо дела Регистрационной службы требует, чтобы старший помощник находился в отделении всегда, чтобы быть наготове исполнить то или иное поручение, связанное с отлучкой из помещения Штаба ВВС». Бранд просил освободить Удалова от нарядов на дежурства»
[833]. Ходатайство говорит само за себя.
В отрядах Завесы и штабах военных округов фактически действовали старые органы контрразведки, правда, они должны были выстраивать свою работу заново. Известно, к примеру, что отделение по борьбе со шпионством штаба Военного совета Западного участка отрядов Завесы просило начальника штаба отдать приказание «о взятии со всех вольнонаемных служащих штаба подписки о соблюдении военной тайны, с предупреждением: нарушение подписки влечет ответственность по закону о шпионстве и приказу 5 июля 1912 года. Мера наказания — от увольнения со службы до 15 лет каторжных работ в зависимости от важности проступка». Начальник штаба внял рапорту…
[834] Сохранился текст «Подписки»: «Я, нижеподписавшийся, служащий в Штабе Западного участка отрядов Завесы, даю сию подписку в том, что содержание всех проходящих через меня переписок, а тем более секретных, я буду сохранять в полной тайне, точно так же, как и не разглашать все те сведения, которые будут известны мне по службе или случайно услышаны мной, памятуя, что оглашение какого бы то ни было служебного характера сведения, помимо предания суду Революционного трибунала, будет влечь за собой увольнение от службы»
[835]. Вообще же атмосфера в штабе соответствовала времени: В. Н. Егорьев был вынужден 16 июля 1918 г. ходатайствовать перед епископом Калужским и Боровским Феофаном о разрешении на погребение застрелившегося сотрудника штаба Евгения Романовича Черненко «по христианскому обряду». В ходатайстве указано:
