– Если заметишь. Вообще-то я играю честно.
– О’кей. Колода должна быть новой, раздаю я.
– Раздает Эдвард. Колода новая.
Мне было плевать на результат, потому что Бобби все равно выиграет: его крупье, его колода, он найдет способ! Мы скрепили рукопожатием сделку. Ощутив взгляд Марка, я посмотрела на него, взглядом указала на стену за его спиной и сказала:
– Не дрейфь, прорвемся.
Он понял, что я хотела до него донести, кивнул и скосил глаза на одного охранника, затем – на другого. Горец тоже возбудился, аж пот на лбу выступил, но охранники словно что-то почувствовали, стоящий позади русского коротышка упер ствол ему в спину.
Наконец появился Эдвард, и ненадолго я забыла о том, что решается наша судьба. Ног у него, похоже, не было, как и нижней части живота, ее заменял аквариум, где в желтоватой жидкости виднелись трубки. Перемещался Эдвард на металлической станине, снабженной колесами, работающими от моторчика. Похоже, бедняге снесло часть черепа, теперь слева у него блестела титановая пластина, а вместо глаза какой-то маньяк вставил продолговатую красную лампочку.
Руки Эдварда не пострадали, и станина была снабжена двумя пистолетами. Вот это извращение! И ведь живет же! Еще и улыбается. Фу!
Эдвард встал за моим левым плечом. Интересно, получится ли быстро выхватить пистолет из металлической ячейки? Наверное, да. Молодец, уродец, очень удачно встал!
Если бы не ствол, упертый в спину Горца, было бы самое время стрелять. Терять Горца никак нельзя, он – наша основная ударная сила. Но если ничего не изменится, придется им пожертвовать и на время положиться на Марка, а потом убрать его.
– Раздавай, Эд! – приказал Бобби и потер руки. – Играем в покер.
– Понял, хозяин! – проскрежетал Эдвард, откуда-то достал колоду, распечатал, протянул мне, чтобы я убедилась, что она новая.
Да, и правда новая. Не крапленая. Пока все по-честному. Я не рассчитывала, что так будет и дальше, и вертела карты в руках, стараясь запомнить рубашки. Раньше думала, что они хоть чем-то отличаются, но нет, одинаковые, блин!
– Эд, хватит ей копаться!
– Подожди, я метки ищу, – буркнула я.
Эдвард прохрипел:
– Не беспокойся, хозяин, я проверю колоду после.
Пока они проверяли колоду – сначала Бобби, потом крупье, – я осматривалась. Несчастный в клетке висел неподвижно, грудь его вздымалась и опадала – значит, живой. Шлюхи все еще танцевали, теперь розововолосая изображала рабыню, а та, что с ирокезом, шлепала ее по заднице черной штуковиной, похожей на мухобойку. Лысый бородатый посетитель таращился так, что аж слюну ронял.
Посетители были заняты собой. Охрана, которая вдалеке, бдела. С ними будет больше всего проблем. А еще Терри может глупостей наделать, она ведь не в курсе, что мы замыслили.
Станина Эдварда зажужжала – я аж вздрогнула. Верхняя часть туловища вместе с аквариумом выехала чуть вперед на коротких рельсах, накренилась, и Эд положил на стол пять карт, затем раздал нам карты – по две каждому, как и положено. Перевернул лежащие на столе: шестерка пик, король треф, семерка червей. Две остались закрытыми.
Граф сразу же спрятал свои рукой, подозревая, что у меня глаз-рентген, посмотрел на карты, улыбнулся.
– Я счастливчик, – он похлопал себя по животу, словно все у него было в порядке, хохотнул и указал пальцем в Горца. – Повышаю ставку! Он станцует ламбаду с Марком!
Здоровяка перекосило, но он взял себя в руки. Марк не отреагировал. Я почесала затылок. В карточных играх я была не сильна – знала правила, но играла в детстве и помню смутно. И тем более понятия не имела, как работают шулеры, потому не рассчитывала на успех и ждала удобный момент, чтобы воспользоваться им без потерь.
У меня карта никакая: восьмерка червей и червовый туз. Не пришей козе рукав. Удобный момент никак не предоставлялся, надо было протянуть время:
– Похоже, босс, ты проиграл.
– Да ладно! Повышай ставки.
Я демонстративно вздохнула, еще раз обвела взглядом комнату, подмечая детали, запечатлела памятью гигантскую трехъярусную люстру, похожую на свадебный торт.
– Придумала! – проговорила я громко. – Ты освободишь того мужика в клетке.
Если даже «тот мужик» и услышал, то никак не отреагировал на мои слова.
Графа явно забавляло происходящее, он покрутил перстень на указательном пальце и кивнул:
– Почему бы и нет? Он не жилец. А его место займет куда более ценный экземпляр. Правда, Марк? Дурень ты принципиальный! Аж жалко тебя. Эд, открывай карты, но не спеши.
Пиковый туз. Чудненько! Одна пара есть!
Покер-фейс у Графа не получался – уж очень живая у него мимика. Кожа на лбу взялась гармошкой, правая бровь взметнулась вверх, зрачок зрячего глаза сузился. Эд потянулся к последней карте, но Бобби остановил его, схватив за руку, сунул в рот сигару, закурил, пуская дым кольцами, щелкнул пальцами:
– Лилия! Виски!
Все это время я не сводила с него глаз, но если он заменил карты на другие, сделал это виртуозно. Между тем, обстановка изменилась. Эдвард стоял чуть позади меня, а охранник за спиной Горца опустил ствол. Уже лучше.
Я встретилась взглядом с Марком, моргнула дважды. Горец тоже это видел и опустил скрещенные на груди руки. Официантка в белом кружевном переднике, чепце и платьюшке, едва прикрывающем задницу, несла виски на серебряном подносе с выпуклыми херувимами, поедающими виноград. Неестественно круглые ее груди колыхались.
Самое время, но мы ушли вглубь лабиринта. Услышат ли мой сигнал? Погасят ли свет?
Официантка встала между Эдвардом и Бобби, наклонилась. Я вскочила, ухватила пистолет Эдварда и выстрелила в Графа – не попала, он уклонился. Перед тем как погас свет, успела заметить, что Марк вырвал автомат у охранника справа, а Горец обезоружил того, что целился ему в спину, а также брошенные на стол карты – два туза. У меня не было шансов.
Когда воцарилась темнота и смолкла музыка, донеслась забористая брань, женский визг.
– Взять их! – заорал Граф. – Тревога!
Пока никто не зажег фонарь, я перевернула стол, метнулась к красной фигурке Терри Смит, схватила ее за руку – она дернулась, пытаясь освободиться, но я оказалась сильнее, поволокла ее за собой к выходу:
– Это свои. Цыц!
Девушка послушалась – сопротивление ослабло. Охранник у входа зажег фонарь – я выстрелила в него, фонарь не погас, покатился по полу. Присев за другой столик, сняла еще двоих, третий спрятался в проходе. Четвертым выстрелом разнесла долбанный фонарь, потому что абсолютная темнота – единственное наше преимущество.
Фонарь включил бородач, тискавший шлюх, и сразу же получил пулю то ли от Марка, сумевшего освободиться, то ли от Горца. Один из амбалов, что были под кайфом, вскочил и с ревом принялся поливать помещение свинцом.
