– А потом ты убил его, – утвердительно сказал Вальцев.
– Нет, – поморщился Марк. – Он попросил позволить ему самому убить себя. Мол, он офицер, он благородный человек, и считает, что я не должен брать грех на душу… В общем, ты знаешь – я не особо хорошо поддаюсь на уговоры и провокации, но в тот раз он убедил меня. Естественно, я держал его на мушке. Он достал свой револьвер – это был настоящий кольт начала двадцатого века – вставил ствол в рот и нажал на спусковой крючок.
Вальцев удивленно посмотрел на собеседника. Некоторое время они оба молчали. Марк словно собирался с силами, чтобы продолжить рассказ.
– Он и впрямь выстрелил, и патрон был не холостым. Сзади него на стену выплеснуло кровавое пятно. Я сбежал. Успел до тревоги выскользнуть из дома, потом ушел через катакомбы. Было расследование, тайный трибунал – мои источники все рассказали. В общем, заключение трибунала засекретили, но такие вещи все равно выплывают. Его признали виновным и похоронили в закрытом гробу.
– Похоронили?
– Да. Много позже я прочитал про то, как правильно убивать себя. Если засовываешь дуло в рот, стреляй вверх, в мозг. Если стреляешь назад, немного сместив ствол – чтобы не задеть позвоночник – то в общем-то имеешь все шансы выйти из этого дерьма без потерь. Месяц в больничке – и ты здоров. Если есть деньги – даже шрама не останется.
– А-хре-неть! – выпучил глаза Вальцев. – Вот это да! Выжил после пули в башку?
Марк налил в стаканы еще воды, кинул чайного концентрата и поставил на горячую трубу. Он словно собирался с мыслями. Рассказ не доставлял ему особого удовольствия.
– Я думаю, что он потерял сознание, и потому не уничтожил написанное. Видимо, лист с признанием поднял кто-то, кто не питал любви к полковнику Бобу Кернвуду. И дело все же дошло до трибунала. Наверняка его родственникам – сплошь генералам и адмиралам – эта история была поперек горла. Живой Бобби был угрозой для них. И они его «похоронили». Во всяком случае – официально. А неофициально он через полгода появился с несколькими отчаянными ребятами в Стратфорде, устроил несколько ограблений, ввязался в конфликт с арабами, смог выжить и оттяпать у них кусок территории.
– Это я уже помню, – кивнул Вальцев. – Когда арабы его загнали в угол, он вышел в одиночку против четверых, двоих застрелил, одного зарезал, а последнего натуральным образом загрыз, а потом помочился на трупы – и все это при свидетелях.
– Ага, ему б Отморозком называться, а не Графом, – усмехнулся Марк. – По поводу нашего конфликта он объявил во всеуслышание, что если кто-то убьет меня, то он сам уничтожит этого человека. А если кто-то доставит меня к нему, то он исполнит любое желание.
Вальцев потрогал свой стаканчик. Он посмотрел на Марка – тот опять собирался с мыслями. Мигнул и без того тусклый свет.
– Но желающих поймать тебя не особо много?
– После первых двух, кому я свернул шею, число охотников поубавилось, – согласился Марк.
– А почему ты сам не достанешь его первым?
– Ты не поймешь.
– Опять «кодекс»? – удивился Вальцев. – Ты же сам говорил – он убил твоих друзей, подставил тебя. Он твой враг.
– Я лишил его карьеры, родственники похоронили Боба. Он вынужден жить под землей, скрываться от военных и полиции. Мы договорились, что он пальнет себе в рот – и он сделал это, – Марк легонько хлопнул раскрытой ладонью по трубе, на которой сидел. – Понимаешь, кодекс – это не какая-то надуманная фигня. Это, – он помолчал, пожал плечами. – Это сам я, кодекс вшит мне в подкорку. Если я начну изменять ему, значит, предам себя. Перестану быть собой. Тогда одно остается: пуля в голову, только стрелять правильно.
– Ладно, ладно, я понял.
Марк продолжал:
– Обычно я просто знаю, что правильно, а что нет. И сейчас у меня нет ощущения, что Граф мне еще должен. Я не хочу встречаться с ним.
– Тупик, – признал Вальцев. – Если ты не готов первым спустить курок при встрече с Бобби, нам вообще лучше оставить мысль о том, чтобы отбить Тери.
– Я убью его, если он будет угрожать мне, – не согласился Марк.
Некоторое время они опять сидели молча. Вальцев достал планшет и начал что-то изучать в нем.
Они оба понимали, что тупой штурм закончится их поражением. Вальцев худо-бедно умел обращаться с ножом, да из пистолета с пяти метров не промахивался. А в команде Графа полно обученных дезертиров, бывалых налетчиков, просто отчаянных ребят.
Один Марк – да еще с таким настроем – ничего сделать не мог. Молчание затягивалось. Наконец Вальцев сказал:
– Слушай, зачем мне вообще тебе помогать, объясни? Мы друзья, без вопросов. Но банк грабить – это понятно. А девчонку какую-то спасать… это же твой кодекс, не мой. Мне она безразлична.
– А потому, – ответил Марк, – что ты любопытный. Я же знаю, очень любопытный. И тебя должно заинтересовать это…
Он коротко описал ситуацию с Терри. Вальцев слушал внимательно.
– Да, крайне увлекательно. Поймал ты меня на крючок, согласен. Но жизнь я за нее все равно класть не буду, так и знай. Так, и что нам теперь делать… А может, смотаться в город за подмогой.
– Там снаружи Легион, – ответил Марк. – И еще – дай навскидку трех человек, которые согласятся за бесплатно штурмовать логово Графа? Черт, да он в Академии Генштаба учился!
– Я и одного такого тупого не припомню, чтобы пошел против Графа без обещания гигантского куша, – согласился Вальцев. – Ладно, давай собираться. Предлагаю перебраться куда-нибудь, где есть больше чем два выхода.
Они сноровисто собрались, мусор убрали в дальний угол, чтобы никто с ходу не мог догадаться, что недавно здесь кто-то был.
Первым шел Вальцев. Обычно в катакомбах вел Марк – у него и опыта под землей было больше, да и в случае внезапной стычки он имел больше шансов. Но иногда хакер, отринув инстинкт самосохранения – довольно развитый в его случае – становился упрямым как мул и пер вперед.
В таких случаях Марк, считавший, что дело здесь в интуиции и предчувствии, не противился. А тот вел его вовсе не проторенными тоннелями канализации, а вглубь рукотворных лазов, выгрызенных в скале. Видимо, слухи о том, что Граф в качестве наказаний заставляет людей долбить ходы, имели под собой основу. Эти места кишели дырами, как хороший сыр.
– Не могу поверить, – сказал вдруг Вальцев.
– Что такое?
– Вместо того чтобы спокойно выбраться из передряги и засесть в тихом месте с бутылкой джина или водки, мы с тобой лезем в пасть к Графу.
Марк улыбнулся. Их отношения с русским хакером напоминали «дружбу вопреки». Разное образование, разное отношение к жизни. Вальцеву нравились жизнелюбивые, крепкие девушки, как правило, едва закончившие шесть классов перед тем, как сделать первый аборт.
Косински же тянулся к хрупким и беззащитным с виду, что, впрочем, не отменяло того, что у его избранниц всегда был характер, стержень.
