Больше всего Марка беспокоило, где же его паспорт. Эта маленькая карточка, наполненная информацией о чужой жизни, в случае любых проблем могла стать билетом в ад. Стоило только копнуть чуть глубже обычной проверки – и все, правда вылезет наружу, а дальше снежным комом – арест, допросы, блокировка счета в банке и конец операции.
Осторожное прощупывание в разговоре с дежурной сестрой не кончилось ничем – глуповатая девушка с толстыми лодыжками и короткой обесцвеченной стрижкой понятия не имела, где хранятся документы пациентов, но была уверена, что не в отделении.
Марк решил, что в ближайшие часы ему вряд ли что-то угрожает – особенно если не делать слишком уж резких движений. А вот ночью он обязательно проведет более тщательное расследование и постарается изъять свой документ – и покинуть это слишком гостеприимное место.
Вечер Косински провел с бесплатным городским журналом, листая новости. Причем кто-то уже читал его до него и оставил карандашные комментарии на полях. На первых страницах аккуратно подавались новости о победах и героизме, о награжденных и получивших внеочередное звание.
Затем – несколько статей и рассказов, совершенно бессмысленных и безвкусных. Дальше – реклама, от автомобилей и часов до притонов и проституток.
Косински с удовольствием читал комментарии и пометки, пролистывая страницы, которые прошлый читатель оставил без внимания. Откровенно говоря, журнал был крайне скучным. Если бы не комментатор, его стоило бы сразу сдать в макулатуру.
Напротив заметки о героизме саперов первый читатель написал «Красавы!». Напротив приказа о производстве майора Фридриха Лионели в подполковники – «Редкий ублюдок». Причем фото подполковника обвел черной рамкой и пририсовал пару цветочков с длинными стеблями внизу.
Особое внимание безвестный комментатор уделил рекламе проституток в конце газеты – каждому портрету из полусотни он выставил оценку от одного до шести, иногда добавляя короткий комментарий – «Минус два за сиськи» или «Рожа кривовата, но глаза душевные» или «Плюс один за позу, минус один за небритость».
Вдумчивому читателю явно нравились девушки с примесью восточной крови. Таких в журнале было больше двух третей – Европа в первой четверти века пережила основательное переселение народов.
В конце концов Марку надоело валяться. Из соседей по палате не спал только немец. Он сосредоточенно смотрел в стену – и беспокоить его не хотелось.
Марк подошел к окну. Постоял перед ним, оглянулся – немец наконец тоже уснул. Пора уже было искать паспорт. Он оперся на раму левой рукой, прислонился лбом к холодному стеклу.
А ведь он мог бы родиться и на территории, захваченной Легионом. И, скорее всего, все было бы точно так же – ну, разве что с небольшими поправками. Все те, кто считает Легион сборищем тупых вояк с напалмом вместо мозгов, неправы.
Раз уж они столь долго и столь успешно противостоят Синдикату, значит, они в итоге практически такие же. Не трехногие инопланетяне с бластерами, а люди с пистолетами и автоматами. Там тоже есть те, кто живет войной, – и те, кто пытается от нее сбежать.
Может быть, там есть свои Марки Косински, которые стараются просто жить, соблюдая некий баланс: отдавать долги и не спускать обид.
Вспомнилась утренняя медсестра, легкая, воздушная. Неожиданно подумалось – а вот второй такой наверняка больше нет. Ни в Легионе, ни в Синдикате, ни в городах, где уверены, что война их не касается.
Терри Смит… Какое же все-таки безвкусное, неинтересное имя. Как оно ей не идет. Интересно, какое имя подошло бы Терри? Например, «Анна Голдсуорси». Или «Элизабет Снарк-Пуаси». Или «Катрин Тимберлейк».
– Ложись спать! – громким шепотом потребовал Арджун. – Маячишь тут перед окном.
– Пойду, прогуляюсь, – ответил Марк. Он уже наметил путь поисков документа: приемный покой, а если там нет – кабинет статистики.
– Иди давай, – албанец присел на кровати, взял с тумбочки пластиковую бутылку с водой и сделал несколько крупных глотков. – И не возвращайся.
Марк усмехнулся. Арджун грубил, но делал это, не переступая грань. Многие не чувствуют ее, и оскорбляют окружающих неосторожным словом. Албанец же мог говорить неприятные вещи, но обиды все равно не возникало.
Марк медленно вышел из палаты. На всякий случай, если встретятся охранники, он придумал легенду. Душно стало, захотел проветриться.
На посту клевала носом очередная сестра – пожилая дама с томиком «Наследие Агаты Кристи» на коленях. Марк тихо прошел мимо нее. Дверь на лестницу оказалась запертой, но лифт на нажатие кнопки среагировал.
Первый этаж встретил мерцающей светодиодной лампой во всю стену и неласковым седоусым охранником в форме сержанта Синдиката.
– Гулять только в отведенные часы, – жестко сказал он.
– Мне бы воздуха глотнуть, – просительно сказал Марк. – На пару минут.
– У меня уже все на сигнализации, – отрубил сержант. – Но по секрету скажу: на третьем и седьмом налево от лифта и до упора – увидишь балконы. На этих двух этажах они не запираются никогда.
– С меня причитается, – кивнул Марк. Ему и впрямь очень хотелось на свежий воздух, и неожиданное откровение сержанта пришлось очень кстати.
– Я курю «Житан», – прямо сказал тот.
Марк никогда не служил, но не раз слышал рассказы от бывалых – инвалидов, дезертиров, перебежчиков, просто отставных солдат. В армии все держалось на сержантах, а сержанты чаще всего были не против некоторых подарков и подношений.
Для Марка это была совершенно справедливая и честная система. Если бы не необходимость служить системе, которую он категорически не любил, Марк наверняка пошел бы в армию.
Вместо того чтобы вернуться к лифту, он прошел мимо, не забыв нажать кнопку, – хотя устройство поднималось и опускалось бесшумно, когда створки закрывались, они смыкались с отчетливым хлопком, и сержант должен был услышать его, чтобы понять, что Марк уехал.
В стеклянном «аквариуме» приемного покоя никого не было, дверь оказалась закрыта. Марк немного подумал, потом сунул руку в узкое окошко, через которое выдавали документы, и нащупал под полкой связку из тяжелого металлического цилиндра длиной сантиметров тридцать и карты-ключа.
Марк усмехнулся – ну понятно, «грузик» подвесили специально, чтобы никто не стащил с собой карту. Он и сам бы ее прихватил, чтобы открывать запертые помещения, но из-за того что карта была приделана к цилиндру очень основательно, носить ее с собой было бы слишком заметно и неудобно.
Он открыл дверь, вошел внутрь и сноровисто обыскал помещение. В результате он нашел кучу разного хлама, четыре сотни наличными, безымянный газовый пистолет, сделанный под «глок» и запаянный в целлофан черный дилдо чудовищного размера. Паспорта не было.
Марк вышел, огляделся, все было спокойно. Открыл дверь в ближайший коридор и обнаружил там ряд кабинетов: статистики, экономистов, бухгалтера, страховой стол, главной сестры.
