— Рад тебя видеть, Фенн! Присаживайся. Надеюсь, у тебя все в порядке?
Когда я объяснил Бабу, что мне нужно, все его веселье мигом испарилось, а лицо приобрело выражение обиженного ребенка.
— Это не так легко, как может показаться, Фенн.
— Неужели у вас там недостаточно людей, шериф? Ведь холмы занимают большую часть округа Брук.
— По-твоему, все, что я должен сделать, это посмотреть на карту?
— Разве на холмах никогда не нарушают закон?
— Еще как нарушают, и это тебе отлично известно. Но у меня соглашение с тамошними ребятами. — Он поднялся и заковылял к висящей на стене карте. Я последовал за ним. — Как видишь, здесь только три более или менее крупных населенных города — Лорел-Вэлли, Стоуни-Ридж и Айронвилл. В каждом имеется шеф полиции с парой помощников, автомобилем и местом, куда запирают пьяниц. В четырех населенных пунктах поменьше всего по одному констеблю, да и те заняты неполный рабочий день. Все дела они улаживают сами, если, понятно, это не убийство, не изнасилование или не что-нибудь в таком роде, — тогда они вызывают меня. Полиция штата патрулирует только 882-е шоссе, преимущественно днем, да и то не всегда. Эти люди любят сами заниматься своими делами, и я это только приветствую. Самый верный способ все испортить — это послать туда кого-нибудь только для того, чтобы присматривать за кем-то. Они не хотят, чтобы у них шарили я, ты, егери, налоговые инспектора или ребята из ФБР.
— Но Бу Хадсона там принимали хорошо.
— Не потому, что он был шерифом. К тому же он сделал своими помощниками пару тамошних ребят, чтобы они соблюдали его интересы. Эти парни ушли в отставку, как только истек срок Бу. Холмы в моем округе занимают территорию в две тысячи четыреста квадратных миль, где проживает шесть или семь тысяч человек, многие из которых готовы всадить в тебя пулю, если ты переступишь границу того, что они считают своими владениями. Многие пытались найти там убежище, но рано или поздно сталкивались с местными и нарывались на неприятности.
Я вспомнил, как Лэрри Бринт рассказывал мне о происшествии в начале Великой депрессии. Ночью возле здания суда припарковали и бросили машину с кентуккийским номером. Выяснилось, что она принадлежала бизнесмену из Лексингтона, который с двумя приятелями отправился на наши холмы охотиться на оленей. Все их снаряжение вплоть до ружей оказалось в автомобиле. Уж непонятно, откуда просочился слух, что в их лагерь случайно забрела пятнадцатилетняя девочка, которую они якобы напоили и изнасиловали. Говорили, что это произошло в районе Стоуни-Риджа, но ни точное место, ни личность девочки так и не установили. Зато в том, что случилось с тремя мужчинами, не было никакой тайны. Одного нашли на переднем пассажирском сиденье их вместительного автомобиля, а двух других — привязанными к передним крыльям, как привязывают дичь. Все трое были убиты метким выстрелом в спину, которым опытный охотник приканчивает оленя на бегу.
— Но Макаран сам родом с холмов.
— Тогда у него, возможно, не возникнет осложнений. Можно я задам тебе вопрос, Фенн? Скольких людей на холмах ты был бы рад отправить за решетку?
Я пожал плечами:
— Тридцать или сорок — точно не знаю.
— Кто-то из них когда-нибудь появлялся в городе и давал тебе шанс это сделать?
— Насколько мне известно, нет.
— А ты хоть раз пробовал заполучить их?
— Да, когда не имел достаточно опыта. Как-то один старый замухрышка умудрился отправить двух крепких молодых копов в больницу. Он их нокаутировал, прошелся по ним ногами и бросил их револьверы в почтовый ящик. Я проследил его до Лорел-Вэлли и узнал, кто он, но не мог заставить тамошних полицейских арестовать его. Тогда я взял себе выходной и сам отправился туда в надежде взять его на пушку и уговорить вернуться со мной. Старик внимательно меня выслушал, а потом последовал за мной в своем старом драндулете в Лорел-Вэлли и представил меня пяти благонамеренным горожанам, которые были готовы поклясться, что старый Том больше года не бывал в Брук-Сити. Я уже собирался уезжать, когда он наклонился к окну моей машины и сказал: «Спасибо, что были со мной вежливы. Я мог бы доказать, что в тот вечер даже не приближался к городу, но скажу вам, как все было на самом деле. Я стоял поздно вечером у витрины магазина и разглядывал симпатичные колечки, а эти два молодых нахала подошли ко мне сзади, ощупали карманы и стали толкать и называть папашей. Я попросил их не распускать руки, но они засмеялись и стали дергать меня за бороду. Нрав у меня вспыльчивый, поэтому я отметелил их как следует и вернулся домой раньше, чем собирался. Если бы я чувствовал, что был не прав, то спустился бы в город даже босиком среди зимы. Передайте этим ребятам, что старость нужно уважать. Вы говорите, что они доложили, будто я был пьян. Будь я в самом деле пьян, они бы уже ничего не могли докладывать. На мой двадцать третий день рождения я здорово набрался и пришел в себя через месяц в пятистах милях от дома и без единого цента в кармане. Я приплелся домой пешком через одиннадцать суток, дал зарок не брать в рот ни капли и сдержал слово. Если бы вы обошлись со мной грубо, то долго не смогли бы ни ходить, ни разговаривать». После этого он кивнул и удалился.
— Значит, если я верно понял, ты не слишком рассчитывал на мою помощь? — с надеждой осведомился Баб Фишер.
— Честно говоря, не слишком.
На его лице отразилось явное облегчение.
— Ну вот, сам видишь, как обстоят дела.
— Может быть, шериф, вы придумаете какой-то способ узнать то, что мне нужно, который не будет стоить вам ни единого голоса?
— Если человек все время думает о голосах…
— То его всегда будут избирать.
— Ты отлично знаешь, что я хотел сказать не это. — В его голосе появились жалобные нотки. — Я стараюсь выполнять свою работу как следует.
Я поднялся, сожалея о потраченном времени. Немногие стоящие помощники шерифа ушли со службы, так как не могли работать с Бабом. Вакансии он заполнил своими никуда не годными дружками. Бюджет офиса шерифа все еще был значительным, так как Бу Хадсон смог в свое время добиться его повышения, но деньги почти не расходовались на поддержание закона в малоцивилизованных районах округа. Радиосеть пришла в негодность, автомобили находились на последнем издыхании, а процент нераскрытых преступлений неуклонно повышался. Окружной прокурор возвращал дела для доследования, которое так и не проводилось. Осужденных становилось все меньше и меньше. При этом Баб Фишер посещал каждую конференцию шерифов в радиусе семисот миль. Я мог бы сказать Бабу, что с ним случится, но он бы мне не поверил. Ему так долго везло, потому что в контролируемом им районе не происходило ничего серьезного. Но рано или поздно это произойдет, и он не будет знать, что нужно делать. Тогда прокурор штата пришлет следователей, Фишера отправят в отставку за некомпетентность и назначат нового шерифа. По иронии судьбы, если назначенный будет профессиональным служителем закона, ему вряд ли удастся остаться на этом посту при очередном переизбрании, разве что он окажется подлинным гением, но тогда он вряд ли захочет расходовать свои таланты на Брук-Сити.
