— Тут я с вами согласен.
Когда мы вышли из закусочной, я проводил Кэти к автобусной остановке на углу. Ветер шевелил ее светлые волосы и узкую юбку. Походка у нее была как у настоящей леди. Но я знал, что она всего лишь одна из жертв, которых Макаран нанизывал, как бусинки, на нитку.
~~~
Прошло два дня, и мое беспокойство нисколько не уменьшилось. Мне не хотелось вечерами возвращаться домой, я испытывал угрызения совести, задерживаясь на работе без особой на то необходимости. Даже когда Дуайт находился в бывшей комнате Бобби за закрытой дверью, я ощущал его присутствие. Для меня это было подобно слабому едкому запаху непонятного происхождения, который вызывает тревогу, так как может означать нечто, способное привести к пожару.
Мне пришлось снова побеседовать с Бобби. У нас уже был долгий разговор перед тем, как я привез Макарана из Харперсберга, когда другие мальчишки начали его дразнить. Мэг сказала мне, что Бобби ведет себя очень странно. Поэтому утром в следующую субботу мы отправились с ним на спортплощадку и сели на скамейку. Бобби держал себя очень сдержанно. Я надеялся, что наши дети будут походить на Мэг, но оба унаследовали мои влажные черные волосы, желтоватую кожу и унылую вытянутую физиономию, хотя Джуди настолько жизнерадостная малышка, что ей это почти не мешает.
— Полагаю, ребята здорово тебя донимают, — заметил я.
— Не очень.
— Помнишь, я говорил, что нужно повторять про себя, чтобы это тебя не беспокоило?
— Конечно.
— Ну и как — помогает?
— Пожалуй, — отозвался он с напускным равнодушием.
— Бобби, для твоей мамы это очень трудное время. Она любит нас, но любит и своего брата. К тому же она знает его гораздо дольше, чем нас. Мы должны ей помочь — вести себя, как будто все в полном порядке, даже если это и не совсем так.
— Не понимаю, как она может любить его так же, как нас.
— Любовь не подчиняется рассудку, Бобби.
Несколько секунд он сидел молча, потом повернулся ко мне. Его лицо было бледным и напряженным, а глаза превратились в щелочки.
— Я ненавижу этого грязного убийцу!
— Эй, полегче!
— Я его ненавижу! Если бы в него всадили пулю, я бы смеялся от радости!
— Смотри, как бы мне не пришлось тебя наказать.
— Наказывай. Меня это не заботит. Что бы ты ни сделал, это ничего не изменит.
— Ну а что Дуайт сделал тебе?
Лицо Бобби внезапно приняло таинственное выражение.
— Мне он ничего не сделал.
Я слишком поднаторел в допросах, чтобы не заметить, как он слегка подчеркнул слово «мне».
— Значит, Лулу?
— Нет.
— Джуди?
— Нет.
— Твоей маме?
— Я обещал никому не рассказывать.
Мне не понадобилось много времени, чтобы все из него вытянуть, так как он сам тяготился необходимостью выполнять данное обещание. Однажды Бобби вернулся домой из школы. Мэг и Дуайт спорили на кухне так громко, что не слышали, как он вошел. Бобби видел, как Дуайт ударом кулака в живот сбил Мэг с ног, ушел в свою комнату и хлопнул дверью. Мэг с трудом поднялась, у нее началась рвота. Потом она увидела плачущего Бобби, увела его в нашу спальню, постаралась успокоить и заставила пообещать, что он никому ничего не расскажет. Сейчас глаза у Бобби снова были на мокром месте, хотя он пытался это скрыть. Я не стал его утешать, так как рядом на площадке играли его друзья.
— Мама понимала, что, если я тебе расскажу, ты снова отправишь его в тюрьму. По-моему, ему там и место. Он сделал маме больно. Это совсем не похоже на детские драки. Ты засадишь его за решетку?
— Твоей маме этого бы не хотелось, Бобби. Ей бы это причинило тяжелую боль.
— Но он… он разрушает наш дом!
Друзья окликнули Бобби, но он не обращал на них внимания.
— Со временем все образуется, — сказал я ему. — Потерпи. Старайся вести себя так, чтобы мама о тебе не беспокоилась. А теперь иди играть с приятелями.
— Ты сообщишь ей, что я тебе все рассказал?
— Это как ты хочешь.
Бобби задумчиво нахмурил брови.
— Думаю, папа, она должна знать, что тебе все известно, — сказал он через несколько секунд. — Ты ведь побьешь его так же, как он побил ее?
Мне пришлось спасать собственную гордость:
— Едва ли мама мне позволит. Ведь он ее брат.
Некоторое время я наблюдал, как Бобби бегает с приятелями, потом пошел домой. Мэг ушла в магазин, а Дуайт торчал в своей комнате. Когда Мэг вернулась, я помог ей отнести покупки. Из комнаты Дуайта доносились звуки радио. Я смотрел, как Мэг раскладывает продукты. Мне нравится, как она двигается — спокойно, быстро и уверенно.
— Живот еще болит? — спросил я.
Мэг застыла, положив руку на дверцу холодильника, потом медленно повернулась ко мне:
— Ведь Бобби обещал…
— Ты знала, почему ребенок ведет себя так странно, что его тяготит.
— Догадывалась.
— И хотела, чтобы я сам вытянул это из него? Это было не так легко.
— Но я не была в тебе уверена…
— Ты заботишься о своем брате, но мы оба заботимся о наших детях. Я не хочу, чтобы их чрезмерно оберегали от всех неприятностей. Но Бобби видел такое, что опрокинуло все его представления о жизни. Он надолго это запомнит.
— Дуайт не знал, что Бобби рядом…
— Ну и что это меняет? Ситуация невозможная — ни для тебя, ни для детей. Ты не можешь выгнать его из дому, а мы не можем продолжать жить с ним.
Мэг подошла ближе и с тревогой посмотрела на меня. Я старался говорить спокойно и рассудительно, хотя она могла лишь догадываться, каких усилий это мне стоило.
— Многие мужья не ладят со своими шуринами. — Мэг попыталась улыбнуться.
— Дело совсем не в том, и ты отлично это знаешь. Ты не можешь относиться к этой ситуации как к обычной. Мы сейчас же пойдем к Дуайту и скажем, что он должен уехать. Ты ведь сняла для него со счета почти три тысячи долларов, и если считала своим долгом заботиться о нем, то он освободил тебя от этой обязанности.
— Пожалуйста, Фенн, выслушай меня. Дуайт не хотел причинить мне боль. Он уже извинился.
— Как любезно с его стороны!
— Я знаю, что ты сердишься. Но не вини его. Даже если пса долго держать на цепи и бить, а потом отпустить на свободу, он начнет бросаться на людей. Этот эпизод ничего не значит. Ты должен быть терпеливым…
Я схватил ее за руки и притянул к себе:
— Расскажи мне кое-что об этом псе. Он впервые на тебя бросился?
